Забастовка служащих к концу 1917 г. выдыхалась – ведь им нужно было на что-то жить. К тому же властям удалось дезорганизовать с помощью арестов Союз союзов, координировавший борьбу служащих государственных учреждений. После разгона Учредительного собрания забастовка потеряла смысл и прекратилась. Зато весной 1918 г. стала подниматься волна рабочего протеста.
* * *
Ключевой внутриполитической проблемой была продовольственная. В 1917 г. в России было заготовлено 27,5 млн пудов хлеба против 48,9 млн пудов в 1916 г. Из-за транспортной неразберихи значительная часть уже отправленного в города хлеба стояла в вагонах на станциях. 21 октября потребление хлеба по государственному распределению было сокращено до 200 г в день.
[239]
Большевики унаследовали тяжелое продовольственное положение в стране. Но спровоцированный Октябрьским переворотом новый виток борьбы за власть это положение усугубил.
Продовольственное положение накануне октября было тяжелым, но не критическим. Если в августе – сентябре 1916 г. было заготовлено, соответственно, 1786 и 8514 тыс. пудов хлеба, то в августе – сентябре 1917 г. – 12 241 и 28 465 тыс. пудов. Это позволило довести количество вагонов с хлебом, которые в среднем прибывали в сутки в Петроград, до 33,5 в августе, 42,8 в сентябре и 54,7 – в первые 10 дней октября. На фронт прибывало, соответственно, 24,7, 32,7 и 39,5 вагонов (в последнем случае – за 15 дней).
[240] Такое большое превышение уровня 1916 г. объясняется в частности тем, что в 1917 г. приходилось компенсировать провальные летние результаты. Эти скромные успехи не очень заметно сказывались на положении потребителей, а возможно, и не сказывались вовсе из-за неповоротливости системы распределения. По подсчетам С. Г. Струмилина, основанным на данных продорганов Петрограда, энергоемкость суточного пайка составляла 1513 калорий в мае 1917 г., в августе – 1834, в октябре – 1705, в ноябре – 1241. Для поддержания жизни требуется не менее 2300, а для работы средней интенсивности – 3100 калорий.
[241] Остальное рабочие добирали на рынке, что в условиях инфляции было все труднее делать.
Вагоны недостаточно быстро разгружались. И здесь большевики продемонстрировали петроградцам решительность и распорядительность. 9 ноября ВРК предложил всем держателям грузов на Петроградском транспортном узле вывезти свои грузы за двое суток, иначе они будут реквизированы. За те же двое суток комиссия ВРК должна подготовить складские помещения, провести ревизию грузов и мобилизовать рабочую силу для разгрузки узла и направления грузов на нужды Петрограда и новой власти.
[242] Эти решительные меры хотя и производились в Петрограде, но касались грузов со всей России. Продовольственное положение улучшилось. Перед переворотом продовольствия в Петрограде было на 8 дней, а в середине ноября – на 12.
[243] Однако быстро распределив накопленные запасы, большевики не только повысили свою популярность в преддверии выборов, но и создали новую проблему: где брать продовольствие в дальнейшем?
Реквизиции запасов стали средством быстрого решения проблемы дефицита, применявшимся ВРК и советскими органами по всей России. Иногда они сопровождались и грабежом в личный карман солдат и красногвардейцев. Иногда проводились под бдительным присмотром толп, раздраженных нехваткой продовольствия и товаров.
[244] Но и реквизиции давали результат лишь на короткое время – ведь запасенные товары быстро расходовались. А инфраструктура торговли и снабжения этими реквизициями была разрушена и уже не могла принести новых товаров. И толпы шли громить склады и продовольственные управы, а иногда и органы Советской власти. В конце 1917 г. погромы произошли в Аккермане, Бирюче, Болхове, Иркутске, Павлодаре, Липецке, Кинешме и др.
[245]
Исполняющий обязанности наркома продовольствия А. Шлихтер пытался договориться с представителями продовольственных организаций, которые осуществляли заготовки при Временном правительстве. 18 ноября, за три дня до того, как Шлихтер занял кабинет в здании министерства,
[246] в Москве собрался намеченный еще до Октябрьского переворота Всероссийский продовольственный съезд. Он отказался признать Советскую власть и избрал Всероссийский продовольственный совет («десятку») во главе с известным экономистом меньшевиком В. Громаном – председателем Петроградской продовольственной управы. «Десятка» была намерена взять на себя управление продовольственным делом, входя с наркомпродом только в технические контакты по мере необходимости. Этот «продовольственный Викжель» постановил прекратить забастовку служащих в своей отрасли, ведь она могла привести к голоду в Петрограде и Москве. Но в отношения с Советской властью служащие должны были входить только через посредство «десятки».
Это, разумеется, было неприемлемо для советского руководства. Когда 27 ноября члены «десятки» прибыли в министерство продовольствия, они были арестованы, что привело к продолжению забастовки. Левые эсеры заступились за арестованных во ВЦИК, их пришлось освободить, но забастовка продолжилась.
[247] СНК вел переговоры до 5 декабря, когда было решено: «Переговоры с десяткой прекратить, организовать продовольственное дело помимо десятки и вопреки ей».
[248]
Это был принципиальный конфликт: продолжать заготовки продовольствия по-старому, материально стимулируя сдачу хлеба хозяевами излишков, или по-новому – решительно реквизируя излишки.
27 октября СНК принял инструкцию комиссарам по доставке продовольствия, которая давала им право реквизировать частные продовольственные грузы и излишки в крестьянских хозяйствах с выпиской квитанции, которую государство должно было оплатить по твердым ценам. Поездки комиссаров по железным дорогам стали предвестником более массового похода из города в деревню за хлебом времен продовольственной диктатуры 1918 г. Однако в этот период комиссары иногда везли с собой промышленные товары (например, сукно с военных складов) для обмена на хлеб. Промтовары попадали в руки хозяев излишков, то есть прежде всего зажиточных крестьян, что не устраивало большевиков.
