Причиной топливного кризиса называли саботаж старого аппарата уполномоченных по топливу. В Донбассе накоплен уголь, он даже горит, но не отправляется в Петроград. «Саботажники», однако, ссылались на проблемы с железнодорожным транспортом. Фабзавкомы решили, что нужно послать комиссию, которая обеспечит доставку угля. И тут выяснилось (в который раз), что старые специалисты во многом правы. Оказалось, что на железных дорогах расцвело взяточничество, связанное с искусственными простоями порожняка, получить который можно было «не просто так». На Екатерининской железной дороге простой составлял от 385 тыс. до миллиона часов в месяц, в то время как в пути вагоны проводили 18 тыс. часов. При этом о состоянии вагонов железнодорожники заботились плохо, вдоль дороги лежало множество сломанных вагонов. Их ремонт шел вяло. Эта ситуация усугублялась на протяжении 1917 г.
[416] Количество неисправных паровозов в октябре 1917 г. составляло 26 %, а в 1918 г. увеличилось до 31 %.
[417] Причина этого положения крылась в устаревших правилах регулирования железнодорожного движения, которыми пользовались взяточники, а глубже – в отсутствии заинтересованности рабочих в результатах труда при одновременном невыполнении государством своих обязательств перед железнодорожниками. Не получая достаточной оплаты от министерства, железнодорожники стали злоупотреблять своим монопольным положением. А общероссийские структуры, которые могли бы заняться исправлением ситуации, были расколоты политической борьбой.
ФЗК Петрограда направили в Донбасс делегацию, которая с помощью местных Советов должна была придать импульс наведению порядка. На рудниках она получила поддержку (там хотели поскорее избавиться от излишков угля), а вот с местными железнодорожниками справиться не смогла – во многом из-за развернувшегося в этих местах вооруженного конфликта с Доном и Украиной.
[418] В этих условиях принудить местных путейцев к нормальной работе было невозможно.
Одновременно ФЗК Петрограда пытались найти выход из ситуации, связанной с закрытием крупных предприятий, работавших на оборону. Ведь была большая потребность в ремонтных работах на транспорте. Однако нарком труда принял решение о закрытии в январе этих предприятий.
[419] Советская система регулирования экономики тогда не смогла справиться с данной проблемой, что стало серьезным провалом. Демобилизация промышленности шла хаотично, планомерная перестройка под задачи мирного производства проведена не была. Это не только вызвало массовое недовольство рабочих Петрограда, но и способствовало дальнейшему нарастанию транспортного кризиса, а с ним – общего кризиса обмена. Так, большевистские управленцы упустили шанс показать преимущества своей концепции выхода из кризиса с помощью государственного кризисного управления в сотрудничестве с рабочими организациями.
ЦС ФЗК Петрограда взял на себя выдачу разрешений на вывоз продукции, участвовал в распределении топлива и сырья. Сначала это делалось хаотически, но 16 января была выпущена инструкция. Отправители продукции должны были предъявить документ от получателя, что эта продукция там необходима.
[420] Такая мера, принятая в рамках борьбы со спекуляцией и распродажей ресурсов, теперь существенно затрудняла и замедляла товарообмен, тем более в условиях плохой работы почты. Административный контроль быстро и неизбежно обернулся бюрократическими препонами для развития экономики. Эта черта советской экономики стала проявляться с первых месяцев ее существования.
Декрет о рабочем контроле оставлял большой простор для местной инициативы, которой воспользовались Советы и ФЗК. Экономический отдел Моссовета предложил создать районный орган контроля, который виделся скорее как орган регулирования экономики региона. В него предлагалось включить представителей экономического отдела Совета, предпринимателей и «цензовых элементов» (в данном случае – специалистов). Московские советские экономисты решили под видом реализации декрета возобновить политику единения всех социальных сил, проводившуюся еще Временным правительством. В этом проекте чувствовалось влияние правых большевиков. Но не дремали и радикалы, опорой которых были профсоюзы и ФЗК (в Москве не было им конкуренции, подобной петроградской). 28 ноября проект экономического отдела подвергся критике на собрании ФЗК текстильщиков, которые не одобрили создание нового органа, стоящего над экономическим отделом совета. Один из лидеров профсоюза текстильщиков Я. Рудзутак развил атаку на эту идею классовой консолидации в статье «О контроле над производством», вышедшей 9 декабря: «Цензовые элементы могут войти только в подчиненные экономическому совету исполнительные органы». Рудзутак напомнил, что рабочий контроль – это не просто государственное регулирование экономики, но и создание контрольных комиссий на предприятиях, из представителей которых и складываются вышестоящие контрольные органы. Последние, по мысли Рудзутака, должны действовать при профсоюзах. А районный экономический совет, орган регулирования экономики, должен создаваться из представителей Советов и профсоюзов.
[421] Эта схема, которая возвращала профсоюзы в систему контроля, также соответствовала идеям синдикализма, хотя Рудзутак и был большевиком, а в 1921 г. даже отличился в борьбе с синдикалистским уклоном в РКП(б). Но в 1917 г. большевики еще не разочаровались в рабочей инициативе снизу и по своим экономическим взглядам были близки к синдикализму. Отличие их взгляда заключалось в том, что они надеялись: инициатива сверху и снизу будет гармонично сочетаться, потому что и то и другое – выражение единого классового интереса пролетариата.
Конфликт двух моделей организации рабочего контроля (профсоюзной и фабзавкомовской) был противоречием двух вариантов синдикалистского подхода
[422] – стремления передать производство под контроль рабочих организаций (спор шел по поводу того, каких именно). При этом оба течения соглашались, что низовая самоорганизация должна координироваться центральными органами экономического регулирования.
Положение о рабочем контроле оставляло простор для толкований. С мест требовали инструкций – как все это конкретно организовать? Таким образом, пробелы и неясности декрета о рабочем контроле можно было компенсировать инструкциями по его применению. Их подготовка стала еще одним поводом для противоборства сторонников «пассивного» и «активного» контроля, коллективистской (фабзавкомовской) и профсоюзной организации его структуры.
