При этом на сторону повстанцев переходили целые подразделения 2-й конной армии, которой командовал «беспартийный большевик» Ф. Миронов
[792].
Отряд Махно двигался непредсказуемо, постоянно меняя направление и проделывая за сутки в среднем 45 вёрст. Хотя бывали и переходы в 110 вёрст
[793]. Огромная воля и военное искусство командира выводили махновцев из «безвыходных» ситуаций.
Неспособность победить махновцев военным путём толкнула большевиков к наращиванию террора. 2 декабря в четырёх махновских уездах был установлен жесточайший режим чрезвычайного положения. Расстрел угрожал всем, кто укрывает махновцев или даже выходит из дома после 10 часов вечера. Ключевые пункты района были заняты сильными красными гарнизонами
[794]. 5 декабря был отдан приказ проводить поголовные обыски, расстреливать не сдавших оружие крестьян, накладывать контрибуции на сёла, в черте которых производились нападения на красные части
[795]. «Выкорчевывание» махновщины затрагивало и тех, кто перешёл на сторону компартии. Так, в конце декабря «революционная тройка» в Пологах арестовала весь ревком и часть его расстреляла на том основании, что члены ревкома служили у Махно в 1918 г. (то есть в период войны с немцами)
[796].
Помимо «официальных» карательных действий, красные части предавались бандитизму (без кавычек), о чём сигнализировала даже милиция: «Настоящим доношу до Вашего сведения, что отдельными батальонами Богучарской бригады, присоединёнными к ВЧК, происходит целый бандитизм, грабёж, самовольная замена лошадей у крестьян»
[797].
Чтобы не подвергать излишней опасности односельчан, Махно переходит 22 декабря Днепр у Варваровки недалеко от Александровска и углубляется в правобережную Украину. Переход на правобережье серьёзно ослабил махновцев — здесь их не знали, местность была незнакомой, симпатии крестьянства склонялись на сторону петлюровцев, с которыми у махновцев были прохладные отношения. В то же время против махновцев выдвигались части трёх кавдивизий. В районе реки Горный Тикич завязались кровавые бои. Махновцы передвигались так стремительно, что сумели застать врасплох командира одной из дивизий А. Пархоменко — 3 января 1921 г. под Бузовкой он был настигнут махновцами вместе с другими офицерами. Красные командиры были убиты на месте.
Но противостоять натиску превосходящих сил противника на чужой территории махновцы не могли. Понеся большие потери под Уманью, махновцы описали дугу Иваньки — Бузовка — Юстин и 4 января ушли на север. 7 января Махно перешёл Днепр у Канева. Затем последовал рейд через Полтавскую и Черниговскую губернии и дальше до Беловодска. У него под рукой было около полутора тысяч сабель при 20 пулемётах
[798]. При том, что вооружённые сторонники Махно партизанили в нескольких губерниях.
В середине февраля Махно повернул в родные места. Им теперь овладела новая идея — распространять движение вширь, постепенно вовлекая в него всё новые и новые земли, создавая повсюду опорные базы. Только так можно было разорвать кольцо красных армий вокруг его армии на колёсах. В марте Махно посылает колонны в направлении Дона, Кубани, Воронежской, Саратовской, Харьковской и даже Тамбовской губерний. Даже в Приазовье армия была разделена на несколько групп, чтобы крестьянам было легче снабжать повстанцев. Сам Махно с небольшой мобильной группой в 200 бойцов объезжал многочисленные очаги восстания, уходя от преследовавших его красных отрядов.
Крестьянство более обширной зоны, чем коренной махновский район, привыкало к батьке и всё больше поддерживало его. В анонимных опросах, организованных большевистскими «социологами» для выяснения настроений населения, крестьяне писали, что «советская власть построена на угнетении рабочих и крестьян, на форменном обкрадывании крестьян и т.д.»
[799].
Расширение ареала махновского движения в этот период опровергает вывод тех авторов, которые вслед за В. Каневым считают, что у Махно «уже не было никаких шансов на победу, но он не сдавался и с фантастическим упрямством продолжал борьбу. Это уже была война ради войны»
[800]. Но это была война ради победы — именно в это время власть большевиков оказалась в глубоком кризисе.
8. Третья революция
Разгром белого движения привёл к вступлению Российской революции в новую фазу. Теперь исчезла угроза реставрации дореволюционного режима силами белого движения. Крестьяне больше не опасались, что белые отнимут у них землю. Тысячи рабочих теперь не боялись массовых репрессий против участников революции со стороны контрреволюционеров. Исчезновение этой угрозы лишило оснований политику «военного коммунизма», которая формировалась в условиях мобилизации всех сил ради победы в гражданской войне. Но большевики не собирались отказываться от «военного коммунизма», так как считали его прямой дорогой к новому коммунистическому обществу. Режим был сохранён во всей полноте. Социальная напряжённость стала стремительно нарастать.
Анархисты и левые эсеры надеялись, что это приведёт к «третьей революции» (по аналогии с Февральской и Октябрьской), в ходе которой народ свергнет большевистскую диктатуру. И действительно, в 1920–1921 гг. разразился острый социально-политический кризис, который знаменовал финал Российской революции.
С точки зрения коммунистического руководства, победа над белыми — это ещё не мир, это лишь новая передышка. Кругом — кольцо врагов, и нам ещё предстоят войны с белополяками, белофиннами, белонемцами и белофранцузами. Но раз так уж вышло, что марксистская партия первой победила в отсталой стране, нужно показать миру пример рациональной организации экономики и общества.
Лидеры большевиков считали, что сохранение в руках государства полного контроля надо всей хозяйственной жизнью и всеми предприятиями страны позволит вести хозяйство по единому плану, продиктованному из партийно-правительственного центра. Первым опытом такого плана стал ГОЭЛРО — Государственный план электрификации России. В соответствии с этим планом промышленность страны должна была быть переведена на электрическую тягу, что позволило бы значительно рационализировать производство, увеличить его мощность и обеспечить возможность управления всем хозяйством из единого центра. Перспектива электрического перевооружения производства, строительства мощных электростанций вдохновляла миллионы людей. Ленин придавал этому плану огромное значение и даже заявил, что «коммунизм есть советская власть плюс электрификация всей страны». Это значило, что лидер большевиков считал: электрификация обеспечит материально-техническую базу коммунизма так же, как установленный большевиками режим обеспечит социально-политическую опору новым коммунистическим отношениям. Крестьянское хозяйство тоже предстояло перестроить по промышленному образцу — предполагалось вовлечение крестьянских хозяйств в плановую систему, то есть о государственном управлении крестьянской экономикой.
