* * *
НЭП создал возможность для окончательной победы коммунистов в революции. Но несколько месяцев их власть висела на волоске. Тем не менее натиск «третьей революции» был отбит, и главная причина этого — глубокая разобщённость революционно-демократических сил. Дело даже не в извечной локальности крестьянских восстаний — в борьбе против белых это было даже преимущество, да и красные долго не могли справиться с партизанскими ударами, сыпавшимися со всех сторон. Раскол революционно-демократического движения был глубоким — две его составляющие считали друг друга врагами. Речь идёт об эсерах и анархистах. Два эти идейных течения строили свою программу социалистического будущего на основе самоуправления, что стратегически противопоставляло их радикально-марксистской стратегии большевиков. К эсерам тяготели меньшевики, к анархистам — левые эсеры и разочаровавшиеся в компартии беспартийные большевики. Эсеры выступали под лозунгом Учредительного собрания, а более левые социалисты — за власть советов. При этом эсеры (кроме наиболее правых) были не против развития советов как органов самоуправления и включения их в систему власти. Но «учредилка» вызывала неприятие более левых течений, так как белые тоже выступали за созыв в будущем учредительного парламента (понятно, совсем в других условиях, чем революционная обстановка, породившая Учредительное собрание 1917 г.). Как мы видели, в условиях нового революционного подъёма лозунги двух течений стали сближаться. Для анархистов эсеровские социальные требования были приемлемы в качестве «программы минимум». В то же время часть эсеров были готовы сражаться под советскими лозунгами. Но создать общенациональный центр сопротивления не удалось, а без этого была невозможна победа революционно-демократического движения в городах, что было принципиально важно для победы в гражданской войне. Интересно, что эсеры и анархисты продолжали развивать свои идеи в близких направлениях даже в эмиграции. Идеи конструктивного анархизма, о которых речь пойдёт ниже, очень близки идеям «Конструктивного социализма» идеолога эсеров В. Чернова, которые он развивал в 20-е гг.
«Третья революция» была вдохновлена идеями антиавторитарного социализма, которые лишь отчасти имели своим источником собственно социалистические и анархистские организации. Народное сознание в условиях революции и большевистской диктатуры стихийно воспроизводило идеалы антиавторитарного социализма. Но отсутствие организационной основы не позволило новой волне революции добиться политического успеха.
Это предопределяло гибель большинства вождей повстанчества. Одним из последних уже 24 июня 1922 г. в перестрелке с сотрудниками ОГПУ был убит А. Антонов.
Несмотря на частные успехи, антибольшевистским движениям в 1920–1921 гг. не хватило времени и сил для того, чтобы переломить общие тенденции развития и угасания Российской революции.
Но Махно не собирался сдаваться. С небольшим отрядом в несколько десятков человек он совершил свой последний рейд. В начале августа Махно разворачивается на запад — через Старобельский, Изюмский и Константиновский уезды. 16 августа Махно перешёл Днепр под Кременчугом.
По пятам Махно шла 7 кавалерийская дивизия. При встречах с красными махновцы давали жёсткий отпор, но несли потери. Последний тяжёлый бой отряд провёл 22 августа, Махно снова был ранен. 28 августа 1921 г. отряд Махно переправился через Днестр в Бессарабию.
Таким образом завершилось крупнейшее на тот момент социальное движение под знаменами анархии.
9. За что боролись?
Постепенно затухали и другие очаги повстанчества на Украине. К осени 1921 г. было разгромлено большинство повстанческих отрядов. Последней попыткой разжечь гражданскую войну на Украине стал «второй зимний поход» петлюровцев во главе с Ю. Тютюнником. Три колонны самостийников вторглись из Польши и Румынии 19 октября — 4 ноября. Тютюнник ворвался в Коростень, но был тут же выбит оттуда. 17 ноября Тютюнник был полностью разгромлен Котовским и бежал назад в Польшу.
В апреле 1922 г. была объявлена амнистия всем повстанцам, кроме Махно, Петлюры и Тютюнника. В это время отдельные отряды в несколько сотен бойцов (Орла, Коха, Хмары и др.) общей численностью около 2 тысяч ещё действовали в Подольской губернии. В других губерниях оставалось по несколько сотен повстанцев. Вспыхивали отдельные восстания против сбора продналога в условиях голода. Но после провозглашения НЭПа повстанчество агонизировало, и к осени было фактически ликвидировано. В сентябре в Польшу ушёл один из последних повстанческих командиров Я. Гольчевский (Орёл).
В конце 1921 г. пространство бывшей Российской империи представляло собой выжженную землю. Голодали Поволжье и Украина — хлебные житницы. Промышленность лежала в руинах. Война закончилась не только из-за уступок большевиков крестьянству, но и в результате всеобщего изнеможения. Но дым рассеется, и выяснится, что Великая Российская революция стала началом могучего рывка страны в будущее.
В 1917–1922 гг. за короткий в историческом масштабе срок страна неузнаваемо изменилась. Царскую символику вытеснили красные флаги и звёзды, в коридорах власти аристократов во фраках и золотом шитье сменили относительно молодые люди в кожанках и френчах, общественная атмосфера веяла духом перемен, устремлённости в будущее, неповторимости происходящего — страна Советов впервые в мире пробивала дорогу к социализму — неведомому светлому будущему человечества. Среди тех, кто составил новый правящий класс, было немало бывших участников оппозиционных коммунистам организаций от эсеров до анархистов. Они принимали цели компартии, хотя по-прежнему были не в восторге от методов. В этом отношении, впрочем, они мало отличались и от стопроцентных коммунистов, также разделившихся на фракции и живо обсуждавших вопросы «За что боролись?» и «Куда идти?» Махно мог быть среди них, если бы «вовремя сориентировался», отказался от своих принципов. Тогда он носил бы чин комкора, дружил бы с Антоновым-Овсеенко, поправил бы здоровье и дожил бы не до 1934 года, а до 1937-го. Но он не отказался от принципов…
* * *
Иным был выбор Каландаришвили, который в 1921 г. вступил в компартию. Его биограф И. Подшивалов ставит в связи с этим финалом сибирского Дедушки более общую проблему: «Имя Нестора Каландаришвили среди сибирских партизан гремело также, как имя Нестора Махно среди украинских повстанцев. Оба принадлежали к одному политическому направлению — анархо-коммунизму, оба участвовали в революции 1905 г., оба сидели в тюрьмах, и оба даже получили от большевиков орден Красного Знамени. Но, несмотря на сходство биографий, жизненный путь двух этих людей завершился по-разному. Украинский крестьянин Махно из последних сил бился с большевиками, ушёл за кордон и умер, оклеветанный в глазах своего народа, в Париже, а грузинский дворянин Каландаришвили был убит, подавляя восстание якутов и эвенков, после чего канонизирован. Махно лежит на кладбище Пер-Лашез возле Стены Коммунаров, Каландаришвили похоронен в Иркутске на горе Коммунаров. Разные оказались Коммунары…
О подвигах Нестора Каландаришвили написано предостаточно. Нас же интересуют причины перерождения любимого крестьянами и рабочими партизанского командира в верного слугу большевистского режима. Ведь он не был одинок в своём выборе. Тем же закончил свой путь «последний гайдук» Бессарабии Григорий Котовский… И любимец черноморских матросов анархист Борис Мокроусов, через четверть века получивший звание Героя Советского Союза…, матрос-балтиец Павел Дыбенко залил кровью родной Кронштадт, восставший против большевиков в 1921-ом г. Все остальные народные вожаки, народом выдвинутые, а не Москвой назначенные, в конце концов пали жертвами троцкистско-ленинской «борьбы с партизанщиной»».
