Великая депрессия придала импульс развитию наиболее авторитарных черт, заложенных в индустриальном обществе, создала предпосылки для распространения фабричной структуры на все общество, для создания общества-фабрики. В этом отношении тоталитарные режимы нельзя сравнивать даже с древними деспотиями, где фараоны и цари также управляли экономикой, но не индустриальной, а аграрно-традиционной, и потому сами подчинялись традиции. Тоталитаризм — детище ХХ века. «Модели идеальной фабрики, работающей как единый механизм, соответствовало представление о социальном организме, который действует по централизованному научному плану и управляется наиболее компетентными, то есть испытанными в острой конкурентной борьбе профессиональными технократами, бюрократами и политиками»
[270] — комментирует этот процесс В. Дамье. Великая депрессия перевела индустриальное общество в ее высшую этакратическую стадию. Тоталитарный режим, сформированный на основе бюрократического господства в индустриальном обществе, довел индустриальный принцип управления производством до максимума, до логического конца. А индустриальное общество, приучившее большинство людей к выполнению команд менеджера, предоставило психологические и технологические средства для создания общества-фабрики во главе с единым советом директоров. В этом отношении тоталитаризм — плод индустриально-этакратического общества, его крайнее проявление. Как показывает опыт США и других стран, были возможны и менее жесткие формы этой стадии развития человечества. Мы увидим, что возможны были и более демократические ее формы. Человечество разными путями выходило из Великой депрессии. В каждой стране вариант выхода, развития нового общества, зависел от участников событий.
Глава IV
Европейские весы
Изменившийся мир
Великая депрессия изменила лицо мира. Отчаявшиеся массы требовали перемен, способных улучшить их социальное положение, и они их получили. В Западной Европе в моду входили идеологи «дирижизма», управленчества. Государство должно управлять экономикой. Даже там, где целенаправленная политика государственного регулирования не проводилась, правительства оказывали помощь компаниям и банкам, оказавшимся в трудном положении. «Спасать приходилось многочисленные компании и банки в Бельгии, Германии и особенно во Франции, где „Банк Адам“, „Банк Эльзаса и Лотарингии“, Национальный кредитный банк, Генеральная трансатлантическая компания и „Аэросталь“ выжили только благодаря помощи государства»
[271], — комментирует П. Тибо. На все это были нужны деньги. Правительства прибегали к двум основным средствам: во-первых, повышали налоги, спасая избранных за счет всех, во-вторых, шли на снижение курса валюты (обесценивая свои обязательства) — это было выгодно для экспорта и в условиях мирового падения цен не столь болезненно сказывалось на положении населения. Снижение курсов валюты больнее всего било по международным финансовым кругам, углубляя кризис финансовой олигархии, что в свою очередь способствовало распаду глобальных финансовых связей, росту национальной замкнутости и возвышению бюрократий.
Новая экономическая политика требовала новой экономической идеологии. Джон Кейнс бросил вызов культуре накопительства, которая со времен Кальвина способствовала созданию капиталов и развитию капитализма. Необходимо стимулировать не накопительство а, напротив, потребление, которое вытянет за собой производство. Если наибольшее количество людей будет тратить наибольшее количество денег, а не прятать их в кубышку в надежде открыть свое дело, то рынок будет расширяться.
Джон Мейнард Кейнс родился в 1883 г. На Парижской конференции, вырабатывавшей в 1919 г. контуры Версальской системы, Кейнс представлял министерство финансов Великобритании. Он пытался смягчить условия договора, и, не добившись этой цели, ушел в отставку и покинул конференцию. Написал книгу «Экономические последствия Версальского договора», в которой предсказывал, что его условия самоубийственны для победителей, и закладывают основы для новой войны в Европе. В 1926 г. опубликовал работу «Конец свободного предпринимательства», где учитывал опыт российского НЭПа, а в 1936 г. свой главный труд — «Общая теория занятости, процента и денег». В этих книгах Кейнс доказывал необходимость активного регулирования капиталистической экономики государством.
Взгляды Кейнса (кейнсианство) получили поддержку со стороны Лейбористской партии Великобритании. По мнению Кейнса, государство должно обеспечивать целенаправленное стимулирование спроса на товары, перераспределяя средства в пользу бедных. Одновременно следует направлять общественные ресурсы в определенные отрасли и тем способствовать успеху всей экономики в целом.
Эти идеи были близки взглядам социал-демократов. Опирающиеся на профсоюзы «рабочие» партии социал-демократов время от времени приходили к власти в Германии, Швеции, Дании, Великобритании, Австралии и других странах, конструктивно сотрудничая с имущественной и чиновничьей элитой. Политики, представлявшие рабочее движение, были еще неопытны, им не удавалось удерживаться у власти в какой-либо стране в течение длительного времени. Они проводили политику социального партнерства, добиваясь компромисса между профсоюзами и предпринимателями. Формально социал-демократы выступали за создание в будущем социализма — общества, в котором нет господства капитала, социального неравноправия и угнетения. Однако, приходя к власти, социал-демократы не решались пойти на существенные реформы, их попытки регулировать экономику были очень осторожными и ограничивались прежде всего перераспределением прибылей капиталистического производства в пользу рабочих. В результате социал-демократы оказались настолько же неподготовлены к Великой депрессии, как и либералы.
Социал-демократы восприняли кейнсианские идеи и начали применять их в реальной политике. В Швеции на выборах 1932 г. победила коалиция социал-демократов и аграриев. В условиях бедствий депрессии социал-демократы были настроены на более решительные реформы, чем обычно. В 1933 г., то есть одновременно с началом экономических реформ Рузвельта, Гитлера и Муссолини, социал-демократы представили в рикстаг (парламент) свою программу реформ, которая включала улучшение системы пособий по безработице, проведение общественных работ, повышение пособий по старости и оказание государственной помощи крестьянам. Как видим, этот набор напоминал часть мероприятий Рузвельта. Основываясь на идеях Д. Кейнса, шведский экономист Г. Мюрдаль разработал дефицитный бюджет, который должен был «вытянуть» экономику, что со временем должно было позволить погасить дефицит. Полученные государством как бы в долг у экономики средства были направлены на организацию общественных работ и помощь пострадавшим от кризиса. В 1934 г. социал-демократы стали сворачивать общественные работы, так как они составили конкуренцию строительному бизнесу. Применение кейнсианства также пока не имело большого эффекта. «Позднейшие исследования показали, что воздействие предпринятых финансовых мер на экономику Швеции было ограниченным»
[272]. Значительно большее значение имел низкий курс кроны, что ухудшило социальное положение шведов, но позволило расширить экспорт и смягчило последствия кризиса. Несмотря на ограниченный характер социал-демократических реформ этого периода, они заложили основы «шведской модели» — сохранение частного бизнеса, но перераспределение его прибылей либо путем инфляции, либо путем налогов, в пользу рабочих и безработных. Таким образом, в стране постоянно поддерживается массовый спрос на продукцию, что помогает смягчать последствия кризиса, опираясь на возможности внутреннего рынка.
