После сложных переговоров 13 января 1937 г. под давлением испанского премьер-министра Ларго Кабальеро и советских советников правительство страны Басков (Эускади) пошло на частичные уступки и приняло следующее постановление: «Все вопросы, связанные с ведением войны, касающиеся использования людей и материальных ресурсов на территории Эускади, за исключением руководства военными операциями, остаются в прямой зависимости от правительства Эускади и его военного министра». Баскское командование готово координировать свои действия с общим командованием, оказывать всю возможную помощь. Формально признавалось, что баскские военные силы входят в Северную армию
[1411]. Это был максимум уступок, на который готовы были пойти баскские националисты. На практике, как мы увидим, баскские лидеры продолжали политику военной самостийности и при «руководстве военными операциями», что будет иметь печальные последствия. Такое поведение баскских националистов было во многом обеспечено тем, что у него, в отличие от националистов Каталонии, не были связаны руки. Общеиспанские движения были в Эускади значительно слабее, чем в Каталонии.
Однако это не мешало им бороться друг с другом. Так, коммунисты гордились своей работой по разложению анархистской милиции: «в анархистские батальоны под видом анархистов-добровольцев были подброшены настоящие коммунисты, которые провели соответствующую работу»
[1412]. Влияние анархо-синдикалистов сохранилось только в нескольких батальонах и в городе Хихон
[1413]. В испанских регионах Севера доминировали социалисты и коммунисты.
1 апреля 1937 г. Франко начал наступление на страну Басков с востока. 26 апреля авиалегион «Кондор» разрушил древний баскский город Гернику, надеясь деморализовать обороняющихся. В начале июня франкисты подошли к Бильбао. Агирре в отчаянии молил Прието помочь авиацией. «В ответ ссылались то на „плохую погоду“, то на „малый радиус действия истребителей“. Однако „плохая погода“ не мешала самолетам легиона „Кондор“ контролировать воздушное пространство до десяти часов в день и, сменяя друг друга, непрерывно бомбить позиции басков»
[1414], — пишет Ж. Сориа.
* * *
Особую роль в судьбе Севера играли военно-морские операции — ведь он мог снабжаться только по морю и по воздуху. Северный флот республики был очень скромен — всего два эсминца, три подводные лодки, торпедный катер и несколько вооруженных пароходов. Им противостояли 1–2 крейсера (каждый из которых мог без труда потопить надводные суда республиканцев), миноносец, минный заградитель и вооруженные пароходы
[1415]. Однако в апреле 1937 г. франкистский линкор «Эспанья» взорвался недалеко от Сантандера и утонул. Скорее всего, его утопила британская подводная лодка при попытке задержать английский пароход. Это событие имело большое значение, так как без этого линкора франкисты не смогли надежно блокировать порты северного анклава Республики
[1416].
1 июня 1937 г. на Северном флоте произошел так называемый «путч Наварро», оказавшийся своеобразной моделью развития республиканской военно-политической элиты от майского кризиса 1937 г. к мятежу, покончившему с республикой в марте 1939 г. Командующий Северным флотом капитан Э. Наварро, бывший адъютант Асаньи, позиционировался как военный вне политики. Но в частных разговорах печалился, что «испанцы убивают испанцев». «Матросский состав кораблей в большинстве своем был стихийно-революционно настроен» и не доверял командующему (как потом выяснилось — не без оснований), — свидетельствовал советский советник А. Александров. Тогда Наварро решил одним ударом «устранить из числа команд кораблей революционно-настроенных моряков, не веривших комфлоту и угрожавших ему расправой». По согласованию с Наварро баскская полиция подъехала к эсминцам, захватила охрану и арестовала команды кораблей. Подводные лодки трогать не стали — их команды просто некем было заменить. Команды эсминцев заменили басками. В итоге переворота «флот фактически переходил в ведение баскского правительства». С учетом того, что баски предпочитали действовать самостоятельно, не очень считаясь с нуждами соседей, это должно было ослабить силы фронта.
Но сам Наварро проводил свои действия так же, как и майские победители на остальной территории республики — под флагом порядка: «если до сих пор мы (т. е. офицеры) работали под угрозой револьвера, то сейчас под такой угрозой будут работать матросы». Емкое объяснение, которое вполне устроило и Валенсию. Прието одобрил действия Наварро, а министр от басков Ирухо поздравил его с удачно проведенной операцией. Правда, морские операции под командованием Наварро не активизировались — ведь басков еще нужно было обучить обращению с благоприобретенной техникой. Впрочем, как потом выяснилось, Наварро и не собирался драться с франкистами, и смысл его желания избавиться от матросского револьвера был совсем в другом. В откровенных беседах Наварро возражал тем, кто предлагал облегчить участь арестованных матросов: «А они были к нам гуманными 18 июля?». Имелось в виду, что матросы убили морских офицеров, попытавшихся поддержать мятеж в 1936 г. Не удивительно, что советские советники стали выступать за снятие Наварро. Но ситуация развивалась быстрее
[1417].
Франко методично наступал на Бильбао. Республиканцы рассчитывали на линию укреплений Сентурон. Но строивший ее инженер перебежал к франкистам, и стало ясно, что она и построена негодно, а все ее детали известны врагу. За короткое время республиканцы успели построить новые укрепления, заткнуть часть дыр. Когда устремившиеся в бреши Сентурона франкисты напоролись на свежие оборонительные линии, они решили не рисковать, и сосредоточили для прорыва 30 орудий на километр и продвигались очень осторожно — по 4 км в день и поставили Бильбао под угрозу окружения. Горев рассказывал, что «артиллерия буквально уничтожала укрепления»
[1418]. Но ожесточенные бои вокруг города продолжались. На высотах Арчанда под обстрелом и бомбовыми ударами держались остатки 4-й астурийской бригады и два-три батальона басков. Потеряв десятую часть своего состава, «синие
[1419] были сброшены с высот, белая пехота заняла высоты, и когда ушла авиация и ослаб артиллерийский огонь, синие пошли в контратаку и высоты захватили»
[1420]. Но эта героическая борьба не могла спасти город от противника, выходившего в тыл обороняющимся.
