— Это заметно, — Криста передернула плечами, — вон как настойчиво лезет к девицам, видно, что голодный.
Я же пыталась рассмотреть лица связанных девушек — заклинанию четкость возобновить не удалось. Длинные волосы пленниц собраны в высокие прически, платья пышные, как для бала, украшения, цветы в волосах… Вероятно, на картине участницы отбора? Но где они? Похоже на огромную пещеру, выход из которой закрывает решетка и просунувший узкую морду между ее прутьев жуткий монстр.
— Джаред, а вы не запомнили внешность девушек, когда Криста только нарисовала картину? Я ее, конечно, прикрыла иллюзией, но, может, вы успели заметить…
— Сожалею, я не видел, был занят другим. Но мы размножим изображение девушек, попытаемся их отыскать, если они находятся в университете.
Возвращались в общежитие взбудораженные. Никто из тех, кому Джаред показал картину, девушек не узнал. Зато Мадлен опознала искрацвет в волосах пленниц.
— Поиски сужаются, — заявил помрачневший кромешник. — Повторно искрацвет вручают на последнем этапе — на балу признаний.
Когда я уже лежала в кровати, из головы все не уходили мысли о пленницах.
Хорошо, что рядом есть люди, которые верят в предсказания Кристы и готовы помочь мне в поисках, вместе у нас получится спасти их. Времени мало, до начала бала, потом он закончится — и обреченные могут угодить в пещеру с опасной тварью. Где это место? В горах? Только как там окажутся девушки в роскошных нарядах и с искрацветами в волосах? Что-то тут не сходится.
Я задумалась и не сразу услышала вопрос Мадлен:
— Кимстар, спишь?
— Нет. Ты тоже не можешь уснуть? Все мысли о твоем кромешнике? — Я все-таки не удержалась от легкой колкости, хотя не планировала смущать соседку.
Зельеварша снисходительно хмыкнула:
— Я думаю, как отомстить принцессе и ее фрейлинам.
— Не надо их трогать!
Ее заявление, испугав, хорошенько взбодрило, и, приподнявшись на кровати, я зажгла маглампу.
— Мадлен, не стоит месть подобного риска — за покушение на принцессу смертная казнь. Потерпи немного, отбор почти закончился.
— Элея, я не планирую никого убивать! — рассмеялась соседка. — Просто хочу испортить им настроение накануне бала. Обойдусь без змей или засова на двери в хранилище, устрою шалость, за которую нам ничего не будет.
Я не поверила. И тогда она показала мне инструмент отмщения — полотняный мешочек с шевелящимся содержимым. Оно еще и попискивало!
— О боги, что это?
— Цикады из хранилища. Из них варят отличное зелье для…
— Не надо! Без подробностей! — попросила я поспешно.
Насекомые обычно не вызывают симпатии, но цикады безобидны и даже полезны — сложно представить без их мелодичных трелей летний сад.
Я так и сказала Мадлен, на что она криво ухмыльнулась:
— Ты бы так не считала, попади одна из них в нашу комнату, да еще накануне бала. Принц, иди сюда!
Серый кот вынырнул из-под моей кровати и прыгнул хозяйке в руки. Мадлен заглянула в его огромные глазищи и что-то зашептала. Закончив давать наставления, развязала мешочек и вытрусила его содержимое в широко раскрытую пасть. Шмырь чуть трансформировался, чтобы вместить всех цикад, и выглядел теперь как помесь кота с хомяком.
— Удачи! — пожелала девушка своему необычному питомцу, выпуская его в коридор.
Обернувшись ко мне, лукаво улыбнулась:
— Ну что, Кимстар, нам сладких снов, а нашим врагам кошмаров?
Глава 26
БАЛ ТЕМНЫХ
Утро явно недоброе, если проводишь его на ковре ректора.
Ковер, красно-черно-белый, с высоким ворсом и сложным орнаментом, можно разглядывать долго, не надоест, но так делают те, кто виноват. Я же вроде как ни при чем, поэтому приходилось с непониманием и обидой во взгляде смотреть на хозяина кабинета.
Упершись костяшками пальцев в дубовую столешницу, ректор с упоением орал на Мадлен:
— Эддл, я знаю, что это ты!
— И я знаю, что я — это я.
Зельеварша стояла невозмутимая и непоколебимая как скала. Сознаваться в чем-либо она не собиралась.
— Глупая девчонка! Даже я не смогу защитить тебя от принцессы!
— А зачем?
— Молись, чтобы твои действия не восприняли как покушение!
— Доказательства?
— Эддл, я уверен, что это ты!..
И так по кругу, уже немного в других выражениях.
Рикарда Принст, представительница принцессы, мирно посапывала в удобном кресле, периодически просыпаясь, когда ректор менял тон голоса. Ее высочество не пришла не потому, что посчитала ниже своего достоинства присутствовать на допросе подозреваемых, нет. После бессонной ночи она отсыпалась в новых покоях без цикад.
Крохотные насекомые, оказывается, могут довести до истерики за одну только ночь даже телохранительниц принцессы.
Из разговора ректора с Рикардой я поняла, что никто из свиты этой ночью не спал. Отыскать цикад не получалось, они замолкали, стоило приблизиться к их убежищу, сразу перемещались и вновь начинали петь. А еще светились в темноте… Последнее стало причиной травм телохранительниц. Когда цикада выползла в центр комнаты и принялась самозабвенно петь, боевички одновременно решили поймать насекомое и не только столкнулись в прыжке, но и по инерции обменялись ударами. Профессиональные телохранительницы, ничего не скажешь…
Также из диалога ректора и Мадлен я сделала вывод, что они давно и хорошо знакомы. Неужели родственники? Это объясняло бы особенное положение девушки и то, что всего лишь раз она разозлила лорда Йохенссельского выходкой с оранжевыми водорослями в купальне, да и то я теперь не уверена, что слухи об угрозе отчисления не преувеличены.
И еще один важный момент. Я смотрела на гневающегося некроманта — и не боялась его. Нет, я переживала, что меня могут отчислить, но безумного страха, подобного тому, который испытала, столкнувшись с Голодом, говорящим устами Мирэл, не было.
Неужели я обозналась и не ректор одержим? Не он разговаривал с магистром Рутхом? А может, просто отлично маскировался…
Я успела заскучать, как лорд Йохенссельский внезапно перевел гневный взор на меня.
— Кимстар, ваш дед не понял бы, осудил за проступки.
— Осудил бы за ничегонеделание, — возразила я, — за попустительство спесивым девушкам.
— Ага! Признались! — воскликнул некромант торжествующе.
Я удивленно захлопала ресницами:
— В чем? В том, что прекрасно знаю взгляды своего покойного дедушки?
— Спелись… — Лорд Йохенссельский возвел очи горе. — Я уволю коменданта за то, что поселила вас вместе.
