Время пришло – звездно-водородная бомба взорвалась. Без атмосферного щита почти вся ее энергия ушла в излучение. На мониторах камер, ведущих прямой репортаж с расстояния в четыреста километров, рядом с Солнцем вспыхнул огненный шар. Вскоре он превзошел светило в яркости и размерах, и светофильтры камер быстро потемнели. Если бы кто-нибудь прямо взглянул на шар с этого расстояния, то потерял бы зрение мгновенно и навсегда. Когда поддельное «Солнце» достигло наибольшей яркости, камеры уже не показывали ничего, кроме ослепительной белизны. Казалось, пламя готово поглотить всю Вселенную.
Прячущиеся в тени огромного камня Чэн Синь и Уэйд ничего этого не наблюдали – телевизионная аппаратура в шлюпке была отключена. Зато они увидели, как позади внезапно вспыхнул «Сатурн». Затем мимо шлюпки полетела расплавленная лава, образовавшаяся на стороне «Юпитера», обращенной к «Солнцу». Капли, срывающиеся с краев астероида, багрово пылали, но когда они отдалялись на некоторое расстояние, отраженный свет термоядерного взрыва затмевал их собственное свечение, и брызги лавы сверкали, словно фейерверк. Зрелище из шлюпки походило на вид с вершины серебряного водопада, летящего к Земле. К этому времени четыре маленьких астероида, имитирующих планеты земной группы, обратились в золу, а четыре больших – «газовые гиганты» – стали похожи на шарики мороженого, нагретые с одного бока. Сторона, обращенная к месту взрыва, расплавилась и превратилась в гладкую полусферу. Каждая «планета» обзавелась сияющим лавовым хвостом. Примерно через десять секунд после того, как излучение достигло «Юпитера», имитация «звездного вещества» – разорванная оболочка бомбы – ударила в астероид, отчего тот дернулся и медленно поплыл прочь от «Солнца». Включившиеся маневровые двигатели шлюпки помогали ей сохранять прежнюю позицию по отношению к «Юпитеру».
Огненный шар горел около тридцати секунд, а затем потух – как будто в огромном зале внезапно выключили свет. Настоящее Солнце, примерно в одной астрономической единице отсюда, казалось блеклым. Как только пылающий шар исчез, багровое сияние раскаленной половины астероида стало видимым. Вначале оно было очень ярким, как будто камень горел, но космическая стужа быстро охладила его до тускло-красного тления. Лава по краям астероида застыла длинными сталактитами.
Пятьдесят укрывающихся за «газовыми гигантами» космических кораблей не понесли никакого урона.
Когда через пять секунд передача достигла Земли, мир возликовал. Надежда, что у человечества есть будущее, расцветала повсюду, словно космический фейерверк. Цель, ради которой затевался эксперимент, была достигнута.
– Не совершай одну и ту же ошибку дважды, – повторил Уэйд, как будто все только что произошедшее – лишь досадный шум, помешавший их беседе.
Чэн Синь взглянула на шлюпку, в которой сюда прилетел Уэйд. Четверо мужчин в скафандрах все это время неотрывно наблюдали за ее летательным аппаратом, не обращая внимания на только что разыгравшийся величественный спектакль. Чэн Синь знала, что заявки на участие подали десятки тысяч человек; из них выбрали лишь знаменитостей или важных персон. Хотя Уэйд только что вышел из тюрьмы, он уже приобрел себе могущественных сторонников – во всяком случае, эти четверо из таких – и корабль, по всей вероятности, принадлежит ему самому. Даже одиннадцать лет назад, когда Уэйд боролся за должность Держателя Меча, у него было много верных поклонников и еще больше сочувствующих. Ходили слухи, что он организовал тайное общество, которое, возможно, живо до сих пор. Этот человек был как ядерное топливо – даже заключенное в свинцовый контейнер, оно источает мощь и угрозу.
– Мне нужно подумать, – сказала Чэн Синь.
– Конечно, думай. – Уэйд кивнул и, не проронив больше ни слова, уплыл обратно в свою шлюпку. Люки плотно закрылись, и космолеты расстыковались.
Капли охладившейся лавы облаком серебряной пыли неспешно дрейфовали к Земле. Напряжение в душе Чэн Синь постепенно ослабевало, и она сама чувствовала себя пылинкой, парящей в безграничном космосе.
* * *
На обратном пути, когда шлюпка оказалась в трехстах тысячах километров от Земли, то есть связь шла практически без запаздывания, Чэн Синь позвонила АА и рассказала о встрече с Уэйдом.
– Делай, как он говорит, – не медля ни секунды, сказала АА. – Дай ему все, что он просит.
– Ты… – Чэн Синь остолбенела и лишь таращила глаза в инфоокно. А она-то думала, что АА станет самым большим препятствием!
– Он прав. Ты это дело не потянешь. Попытайся – и рассыплешься. А вот у него получится. Этот подонок, дьявол, убийца, карьерист, политический хулиган, сумасшедший технофил, – он это сделает! У него есть и навык, и воля, так что ему и карты в руки. Это адская работа. Отойди в сторонку, и пусть Уэйд вкалывает вместо тебя.
– А как же ты?
АА улыбнулась.
– Я, само собой, ни за что не стану работать под его руководством. С тех пор как на светолеты наложили запрет, мне тоже становится все страшнее и страшнее. Заберу-ка я свои вещички да займусь тем, что мне нравится. Надеюсь, ты поступишь так же.
* * *
Через два дня в прозрачном конференц-зале на вершине дерева – штаб-квартиры «Гало» – Чэн Синь встретилась с Уэйдом.
– Я дам вам все, о чем вы просили, – сказала Чэн Синь.
– А сама ляжешь в гибернацию, – ответил Уэйд. – Не будешь стоять над душой и мешать работе.
Чэн Синь кивнула.
– Да. Я так и собиралась сделать.
– Мы разбудим тебя в тот день, когда достигнем успеха, – это будет и твой успех тоже. Если световые корабли еще будут оставаться под запретом, мы возьмем всю ответственность на себя. А если мир обрадуется их появлению, то честь будет принадлежать тебе… Понадобится минимум полвека, а может, и больше. Мы состаримся, а ты будешь все такой же молодой.
– У меня одно условие.
– Выкладывай.
– Если этот проект хоть когда-нибудь, пусть только потенциально, сможет навредить человеческой расе, вы должны разбудить меня. Я оставляю за собой право окончательного решения и могу забрать обратно всю власть, которой наделю вас.
– Не пойдет.
– Тогда больше не о чем разговаривать. Я ничего вам не дам.
– Чэн Синь, ты же наверняка понимаешь, какой путь мы выбираем! Иногда человек должен…
– Забудьте. Наши пути расходятся.
Уэйд пристально смотрел на молодую женщину. В его глазах отражались редчайшие для этого человека состояния души: растерянность, даже беспомощность. Немыслимое зрелище, такое же, как вид горящей воды.
– Мне нужно подумать.
Он повернулся и зашагал к одной из прозрачных стен. Постоял, глядя на бескрайний лес великой метрополии. В такую же ночь триста лет назад на площади перед зданием ООН в Нью-Йорке Чэн Синь смотрела на силуэт этого человека, черневший на фоне городских огней…
Прошло две минуты, и Уэйд повернулся. Все так же стоя около прозрачной стены, он взглянул на Чэн Синь через всю комнату.
