– Хорошо. Я принимаю твое условие.
Чэн Синь вспомнила, как триста лет назад он, повернувшись к ней, бросил: «Мы отправим только мозг». Эти слова изменили ход истории.
– Я не смогу проверить, как вы выполняете наш уговор. Придется положиться на ваше слово.
Усмешка – та самая, похожая на трещину во льду, – рассекла лицо Уэйда.
– Ты прекрасно знаешь, что, если я нарушу обещание, для тебя это станет благословением. Но, на твою беду, я его не нарушу.
Он подошел к ней и разгладил свою кожаную куртку, отчего на той появилось еще больше складок. Встав перед Чэн Синь, Уэйд торжественно сказал:
– Обещаю, что если во время исследований светового полета мы обнаружим что-то, способное повредить человечеству, независимо от формы этой опасности, мы разбудим тебя. Ты примешь окончательное решение и, если захочешь, заберешь у меня всю власть.
* * *
Выслушав рассказ подруги о встрече с Уэйдом, АА сказала:
– Тогда я лягу в гибернацию вместе с тобой. Надо быть готовыми в любой момент забрать «Гало» обратно.
– Ты веришь, что он сдержит обещание? – спросила Чэн Синь.
АА смотрела прямо перед собой, словно там реял призрак Уэйда.
– Верю. Я думаю, этот дьявол сделает, что обещает. Правда, как он сказал, это необязательно будет к добру для тебя. Ты могла бы спасти себя, Чэн Синь, но в конечном итоге ты этого не сделала.
* * *
Через десять дней Томас Уэйд стал президентом «Гало» и взял на себя управление всей компанией.
Чэн Синь и АА легли в гибернацию. Их сознание постепенно меркло, скованное морозом. Подруги словно долго-долго плыли по течению реки, а потом, утомившись, выкарабкались на берег, присели и стали смотреть, как вода, которая только что несла их на себе, убегает куда-то вдаль…
И пока они недолго отдыхали на берегу реки времени, история человечества продолжала свое течение.
Часть IV
Эра Космических Убежищ, год 11-й
Мир космоградов
Номер 37813, ваша гибернация подошла к концу. Вы провели в анабиозе 62 года, 8 месяцев, 21 день и 13 часов. Остаток вашей квоты 238 лет, 3 месяца, 9 дней. Азиатский гибернационный центр № 1, Эра Космических Убежищ, год 11, 9 мая, 14:17
Маленькое информационное окно повисело перед только что проснувшейся Чэн Синь не больше минуты, прежде чем исчезнуть. Чэн Синь перевела взгляд на ровный металлический потолок и по старой привычке пару мгновений смотрела не мигая в одну точку. В эпоху, когда она в последний раз легла в гибернацию, потолок распознал бы ее взгляд и вывел бы перед ней информационное окно. Но сейчас ничего такого не произошло. Хотя у проснувшейся пока еще не хватало сил, чтобы повернуть голову, ей все же удалось рассмотреть часть комнаты: все стены металлические, инфоокна отсутствуют. В воздухе тоже было пусто, никаких голографических дисплеев. Металл, из которого сделаны стены, выглядел знакомо: нержавеющая сталь либо алюминиевый сплав. Все голое, без украшений.
В поле зрения Чэн Синь появилась молоденькая медсестра. Не взглянув на пациентку, она принялась возиться с чем-то у койки – наверное, отключала аппаратуру, подсоединенную к телу Чэн Синь. Чувства и ощущения еще не полностью вернулись к проснувшейся, понять, что делает медсестра, она пока не могла, однако кое-что в облике девушки показалось ей знакомым. Униформа. В период до погружения в гибернацию, помнила Чэн Синь, люди ходили в самоочищающейся одежде, которая всегда выглядела новенькой, словно с иголочки. А белая униформа медсестры выказывала явственные признаки износа. Нет, она была чистой и аккуратной, но старенькой.
Потолок тронулся с места – Чэн Синь увозили из палаты проснувшихся. Самым ошеломительным было то, что медсестра толкала койку. Кровать не могла двигаться сама, ее требовалось катить вручную!
Стены коридора были из того же металла и так же пусты. Нигде никаких украшений, если не считать потолочных светильников, да и в них не было ничего примечательного, кроме того, что обрамление у одного отвалилось и свисало с потолка. Между лампой и потолком Чэн Синь заметила… провода.
Она попыталась припомнить инфоокно, которое видела при пробуждении, но усомнилась: а оно вообще появлялось? Может, то была галлюцинация?
По коридору сновали многочисленные пешеходы, никто не обращал внимания на Чэн Синь. Она пристально всматривалась в их одежду. Только несколько человек принадлежали к медицинскому персоналу и носили белую униформу, на остальных было что-то простое, незамысловатое, похожее на рабочие комбинезоны. У Чэн Синь создалось впечатление, что эти люди попали сюда прямиком из Общей Эры, но вскоре она поняла, что ошибается. Та эпоха давно канула в прошлое; с тех пор сменилось уже четыре эры. Просто быть не могло, чтобы тут вдруг оказалось так много народу из Общей Эры.
Это впечатление объяснялось внешним видом прохожих. Мужчины выглядели именно так, какими Чэн Синь привыкла их видеть.
Сильный пол, исчезнувший в Эру Устрашения, вернулся обратно. Вновь настала эпоха, способная рождать мужчин.
Все неизменно куда-то спешили. Маятник, похоже, качнулся в другую сторону: леность и комфорт последней эпохи исчезли, им на смену опять пришло общество занятых людей. В эти времена большинство народу, по-видимому, не принадлежало к классу праздных, а вынуждено было трудиться, чтобы жить.
Койку Чэн Синь вкатили в маленькую палату.
– Номер тридцать семь восемьсот тринадцать проснулась без осложнений, – оттараторила медсестра. – Переведена в восстановительную палату номер двадцать восемь.
Сестра вышла, затворив за собой дверь. Чэн Синь заметила: девушке пришлось потянуть за ручку, чтобы дверь закрылась.
Чэн Синь осталась одна. Долгое время никто не приходил, чтобы проверить состояние проснувшейся. Это совершенно не походило на два ее предыдущих выхода из гибернации, когда ей оказывали максимум внимания и заботы. Из всего этого она сделала два вывода: во-первых, в эти дни гибернация и выход из нее стали событиями заурядными; во-вторых, мало кто знал, что она проснулась.
Восстановив частичный контроль над телом, Чэн Синь покрутила головой и увидела окно. Она помнила мир таким, каким он был до ее анабиоза: гибернационный центр – целое дерево-гигант – располагался на окраине города, а палата Чэн Синь находилась в листе на вершине; из окна открывался вид на весь грандиозный город-лес. Но сейчас в окне виднелось только несколько зданий весьма заурядного вида, однообразных по архитектуре и построенных прямо на земле. Судя по отблеску солнечного света, материалом для зданий также послужил металл. У Чэн Синь возникло чувство, будто она вернулась в Общую Эру.
Внезапно к ней пришла мысль, что она сейчас просто очнулась от долгого сна. Не от гибернации, а от обычного сна. Эра Устрашения, Эра Космической передачи – все это ей приснилось. Хотя воспоминания и поражали своей четкостью, но уж очень они сюрреалистичны. Просто фантастика какая-то. Может, она вовсе и не перешагивала три раза через столетия, а все время оставалась в Общей Эре?
