Напротив сидела молодая пара. Юноша что-то шептал девушке на ухо, та иногда хихикала, не переставая черпать ложечкой что-то розовое из бумажного стаканчика – скорее всего, мороженое, если судить по доносящемуся до Чэн Синь сладкому запаху сливок, ничем не отличающемуся от запаха, памятного ей со времен юности триста лет назад.
В проходе стояли две женщины среднего возраста – тоже знакомый типаж: будничные труды стерли с их лиц красоту; их больше не заботило ни как они выглядят, ни модная ли на них одежда. Подобный тип женщин исчез то ли в Эру Устрашения, то ли в Эру Космической Передачи. В те времена кожа у женщин была гладкой и нежной, и выглядели они утонченно-прекрасными независимо от возраста.
Чэн Синь прислушалась к их беседе:
– Ты ничего не поняла. И на утреннем рынке, и на вечернем цены одни и те же. Не ленись, съезди на оптовый на западной стороне!
– Да у них там плохой выбор, и к тому же они все равно не продают по оптовым ценам.
– А ты езжай попозже, после семи. Торговцы овощами тогда уходят, так что будут продавать по оптовым…
До Чэн Синь долетали обрывки и других разговоров:
– …муниципалитет – это тебе не за атмосферой следить, там все гораздо сложнее. Постарайся вникнуть в офисную политику. Поначалу не примыкай ни к кому, но и в угол не забивайся…
– …это несправедливо – требовать отдельную плату за отопление, ее нужно включать в счет за электричество…
– …если бы они посадили этого дурака на скамейку запасных раньше, глядишь, и не проиграли бы с таким треском…
– …не падай духом. Я в этом городе с самого момента его постройки, и сколько, ты думаешь, получаю в год?..
– …эта рыба не первой свежести. Даже не думай готовить ее на пару́…
– …позавчера, когда корректировали позицию на орбите, вода из четвертого резервуара снова вылилась и затопила огромную территорию…
– …если он ей не нравится, лучше бы ему бросить это дело. А то столько усилий, и все без толку…
– …да какой это подлинник! Я бы даже высококачественной репродукцией это не назвал. Смеетесь, что ли? За такую цену?..
На душе у Чэн Синь стало тепло и уютно. Она пыталась обрести подобное чувство с самого первого своего пробуждения в Эру Устрашения и уже не чаяла найти его. Девушка жадно впитывала людские разговоры, словно утоляя жажду, и слушала рассказ Цао Биня о городе вполуха.
Космоград «Азия I» построили одним из первых в рамках проекта космических убежищ. Он представлял собой правильный цилиндр; тяготение создавалось за счет центробежной силы, образующейся при вращении. При длине в тридцать километров и диаметре в семь полезная внутренняя поверхность составляла 659 квадратных километров – это примерно половина территории старого Пекина. Сначала здесь жило двадцать миллионов человек, но когда завершилось строительство новых космоградов, население сократилось до девяти миллионов, поэтому теперь тут не такое столпотворение, как раньше…
В небе перед глазами Чэн Синь появилось еще одно солнце. Цао Бинь объяснил, что всего в городе три искусственных светила, и все они парят на центральной оси в десяти километрах друг от друга. Источником энергии служит термояд. Солнца разгораются и затухают в суточном ритме.
Чэн Синь почувствовала серию толчков. Автобус в это время стоял на остановке. Толчки, похоже, исходили откуда-то из глубины почвы. Что-то словно подпихнуло Чэн Синь в спину – а ведь автобус-то не двигался! В окно она увидела, как тени домов и деревьев внезапно изменили угол наклона – это искусственные солнца сдвинулись со своих мест. Но вскоре они вернулись в прежнее положение. Пассажиры, казалось, ничего не заметили.
– Космоград корректирует свою позицию, – пояснил Цао Бинь.
Они прибыли на конечную примерно через тридцать минут и вышли из автобуса. Будничные сценки, которые так пьянили Чэн Синь, закончились. Перед ней возвышалась гигантская стена, от невероятных размеров которой перехватывало дыхание. Чэн Синь будто стояла на краю мира… впрочем, она и стояла на краю мира. Именно здесь располагался «северный полюс» космограда – огромный круг диаметром восемь километров. С того места, где находилась Чэн Синь, диск целиком виден не был, зато она заметила, как «земля» поднимается по обе стороны от нее. До верха круга – то есть до другой стороны города – было как до вершины Эвереста. Множество радиальных спиц устремлялись от обода диска к его центру в четырех километрах над головой. Каждая «спица» выполняла функцию шахты лифта, а центр служил городским космическим терминалом.
Прежде чем войти в кабину лифта, Чэн Синь окинула долгим взглядом город, который казался ей таким привычным. Все три солнца висели в ряд, будто на ниточке, протянувшейся из одного конца города в другой. Смеркалось, солнечное сияние угасало, переходя от ослепительного оранжево-белого к приятному красноватому, и окрашивало город в теплые, золотистые тона. На лужайке неподалеку смеялись и болтали девочки в белой школьной форме; их волосы, пронизанные золотыми лучами вечернего солнца, трепал ветерок.
Кабина лифта оказалась просторной, размером с большой зал. Стена, обращенная к городу, была прозрачной; таким образом кабина превращалась в обзорную площадку. Каждое кресло было снабжено привязным ремнем, потому что по мере приближения к центру диска тяготение уменьшалось. Наблюдая за происходящим снаружи, наши путешественники видели, как «земля» уходит вниз, а «небо», то есть другая сторона, приближаясь, вырисовывается все четче. К тому моменту, когда лифт достиг центра, тяготение полностью исчезло. Пропало и визуальное ощущение верха и низа при взгляде наружу. Поскольку здесь находился «полюс», через который проходила ось вращения города, «земля» окружала лифт со всех сторон. Отсюда открывался совершенно потрясающий вид на космоград.
Солнца пригасили свечение до яркости луны, и цвет их изменился, стал серебристым. Отсюда все три светила казались сидящими на макушке друг у друга. Облака сосредотачивались в зоне невесомости и образовывали белую туманную ось, протянувшуюся от одного «полюса» до другого. Чэн Синь ясно видела «южный полюс», располагающийся на удалении в сорок пять километров
[50]. Цао Бинь объяснил ей, что именно там находятся маневровые двигатели.
В городе зажглись вечерние огни. Море света окружило Чэн Синь и протянулось вдаль. Ей казалось, будто она смотрит в огромный колодец, стенки которого выстелены сверкающим ковром.
Скользя взглядом по городским кварталам, девушка вдруг обнаружила, что они очень похожи на ее спальный район в Общую Эру. Она представила себе многоквартирный дом и окно на втором этаже: между голубыми занавесками пробивается приглушенный свет, а в комнате ее ждут мама и папа…
Она не смогла сдержать слез.
С самого первого выхода из анабиоза в Эру Устрашения у Чэн Синь никак не получалось вжиться в эти новые времена; она всегда чувствовала себя в них чужой, пришедшей из другой эпохи. Но она и подумать не могла, что спустя более чем полвека снова почувствует себя как дома здесь, в тени Юпитера, в восьмистах с лишним миллионах километров от Земли. У нее создавалось впечатление, будто пара невидимых рук зачерпнула все, что было ей дорого там, больше трехсот лет назад, затем развернула в гигантское живописное полотно и поместила сюда, создав этот новый мир, медленно вращающийся вокруг нее.
