– Там все совсем по-другому. Внутри Скорости Света II никого нет. Это… это город-призрак. Во всяком случае, все так говорят.
Шлюпка приблизилась к космограду, и Чэн Синь поняла, что тот действительно обратился в руины. Он не вращался, внешнюю обшивку рассекали трещины и разломы. В некоторых местах оболочка отсутствовала совсем, открывая взору внутреннюю структуру. Разглядывая эти впечатляющие останки в свете прожекторов шлюпки, Чэн Синь ощутила одновременно и ужас, и благоговение. Безжизненный космоград напоминал выбросившегося на берег кита, который лежит недвижно уже многие-многие тысячелетия. Жизнь давно вытекла из него, остались лишь ссохшаяся, потрескавшаяся шкура да скелет. Ей казалось, будто она смотрит на сооружение, которое старше афинского Акрополя и скрывает в себе еще больше тайн.
Они медленно двинулись к большой – в несколько раз шире, чем их шлюпка, – бреши. Между балками внутренней конструкции, искореженными и погнутыми, открывался путь внутрь убежища. Луч прожектора проник туда и осветил далекую «землю», совершенно голую.
Шлюпка вошла в город и, пройдя немного, остановилась и начала обшаривать прожекторами окружающее пространство. Чэн Синь рассмотрела, что, куда ни кинь взгляд, «земля» оставалась такой же голой. Отсутствовали не только строения – не было вообще никаких признаков того, что когда-то здесь обитали люди. В «земле» виднелись лишь пересекающиеся балки несущей конструкции.
– Это просто пустая оболочка? – спросила Чэн Синь.
– Нет.
Цао Бинь смотрел на свою спутницу несколько мгновений, словно оценивая, достаточно ли у той мужества. Затем протянул руку и выключил прожектора.
Поначалу Чэн Синь видела только темень. Прямо перед ними сквозь пробоины в обшивке струился звездный свет, так что казалось, будто она смотрит в ночное небо через развороченную крышу. Наконец глаза приспособились, и Чэн Синь обнаружила, что внутренность мертвого города не совсем темна – она мерцает призрачным голубым светом. Чэн Синь прохватил озноб. Она постаралась взять себя в руки и вгляделась в источник света. Голубое сияние исходило из самого центра космограда.
Оно беспорядочно дрожало, словно помаргивающий в тике глаз. На голой «земле» шевелились странные тени. Пейзаж походил на безжизненные пустоши, озаряемые в ночи сполохами на горизонте…
– Это светится космическая пыль, падающая в черную дыру, – проговорил Цао Бинь, указывая на источник свечения. Видимо, своим объяснением он пытался хоть немного унять охвативший его спутницу страх.
– Там черная дыра?!
– Да. Она примерно… ну, не дальше пяти километров отсюда. Микроскопическая черная дыра с радиусом Шварцильда в ничтожную долю микрона и массой, равной Леде, луне Юпитера.
И в этом фосфоресцирующем голубом мерцании Цао Бинь рассказал Чэн Синь историю космограда Скорость Света II и ученого 高 Уэя
[53].
* * *
Исследования, посвященные снижению скорости света в вакууме, начались примерно в тот же период, что и проект космических убежищ. Поскольку план черного домена предоставлял человечеству еще один способ выживания, международное сообщество выделило ему колоссальные средства, а в рамках проекта космических убежищ специально для него в кластере Сатурна построили большой научный космоград – Скорость Света I. Но шестьдесят лет напряженных изысканий не дали ощутимых результатов, и даже в фундаментальной теории продвижение было незначительным.
Понизить скорость света в среде – задача не из самых трудных. Еще в 2008 году в лабораторных условиях ученым удалось уменьшить скорость света до невероятных семнадцати метров в секунду. Но скорость света в вакууме – совсем другое дело. В первом случае требовалось всего лишь заставить атомы промежуточной среды поглощать и вновь испускать фотоны, а сам свет при этом шел со своей обычной скоростью. Для плана черного домена такое решение не годилось.
Скорость света в вакууме – одна из фундаментальных констант Вселенной. Изменить ее – все равно что изменить законы физики. Для этого нужно сделать прорывные открытия в науке о самих основах мироздания, а кроме того, требуется еще и немалая порция удачи. После шестидесяти лет фундаментальных исследований единственным полезным достижением оказалось строительство гелиоцентрического ускорителя частиц. Это, в свою очередь, привело к успеху в самой значительной составной части плана черного домена – проекте «Черная дыра».
В своих усилиях изменить скорость света ученые перепробовали все доступные, порой самые экстремальные методы. Однажды применили сверхмощное искусственное магнитное поле. Однако наилучший способ повлиять на прохождение света в вакууме – это подвергнуть его действию поля тяготения. Поскольку генерировать локальное гравитационное поле в лабораторных условиях чрезвычайно трудно, единственным путем, ведущим к цели, оставалась черная дыра. Гелиоцентрический ускоритель мог создавать микроскопические черные дыры.
Во главе проекта «Черная дыра» стоял 高 Уэй. Цао Бинь работал с ним несколько лет. Рассказывая об этом человеке, Цао не мог скрыть своего сложного отношения к коллеге.
– Он страдал тяжелой формой аутизма. Нет, я говорю не о чудачестве гения-затворника, по собственной воле изолировавшего себя от людей, а о реальном психическом заболевании. 高 Уэй был крайне замкнутым человеком, общаться с кем-либо было для него сущей пыткой, а уж к женщине он не прикасался ни разу в жизни. Только в эту эпоху такой человек смог бы сделать столь выдающуюся карьеру. Однако, несмотря на все его достижения, большинство начальников и коллег Гао считали его всего лишь супербатарейкой, заряженной интеллектом. Болезнь мучила его страшно, и он пытался изменить себя – что и отличало его от других гениев.
Начиная с… э… кажется, восьмого года Эры Космической Передачи 高 Уэй посвятил себя теоретическим исследованиям в области замедления скорости света. Через некоторое время он, думается мне, каким-то странным образом стал отождествлять собственную личность с предметом исследований. Ему казалось, что если он сможет изменить великую константу, то сможет изменить самого себя.
Но скорость света в вакууме поистине самая стойкая вещь во Вселенной. В попытках замедлить ее люди подвергали свет самым изощренным пыткам: бомбардировали, перекручивали, ломали, рассекали, растягивали, сжимали, даже разрушали – а результатом в большинстве случаев было только изменение его частоты в вакууме. Скорость света не менялась, стояла несокрушимой, непреодолимой стеной. После десятилетий неудач все, как теоретики, так и экспериментаторы, впали в отчаяние. Даже крылатое выражение возникло: «Если Создатель и вправду существует, единственное, что Он в процессе Творения запечатал семью печатями, – это скорость света».
Отчаяние 高 Уэя было особенно глубоким. К тому моменту, когда я лег в гибернацию, ему почти исполнилось пятьдесят. Он все так же не знал женщины, а о своей судьбе думал как о скорости света: ее не перебороть. Он еще больше замкнулся, полностью уйдя в себя.
