Не отрываясь от изучения данных, Певун начал:
Я вижу любовь свою,
Я лечу рядом с ней,
Я дарю ей подарок —
Кусочек затвердевшего времени.
Чудесные знаки вырезаны на нем,
Мягком на ощупь, как ил в мелком озере…
Певун сетовал редко. Выживание требовало огромного количества психической и умственной энергии.
Энтропия во Вселенной возрастала, а порядок шел на убыль. Как будто безграничные черные крылья гигантской балансирующей птицы давили на мироздание – вот на что походил этот процесс. Однако низкоэнтропийные сущности противились ему. Они понижали свою энтропию и увеличивали порядок, словно столбы света, возвышающиеся над непроглядно-черным морем. Это и был смысл – высший смысл, превыше любых радостей. Вот почему низкоэнтропийные сущности должны продолжать жить – ради этого смысла.
Что же касается смыслов еще выше этого, то о них думать ни к чему. Размышлять о них значило двигаться по опасному пути в никуда. И уж совершенно бесполезно раздумывать, что же находится на вершине башни смысла, потому что, возможно, никакой вершины и вовсе нет.
Да, так вот, координаты. В пространстве носится много наборов координат, подобно тому, как матричные насекомые порхают в небесах родного мира. Сбор координат – одна из задач главного ядра. Оно поглощает все сообщения, проходящие сквозь космос по средней мембране, по длинной мембране, по легкой мембране… Кто знает, может, когда-нибудь появятся сообщения и по короткой. Ядро помнит позиции всех звезд. Сравнивая полученные данные с различными картографическими проекциями и позиционными схемами, ядро выявляет из сообщения координаты мира, который его послал. Говорят, оно может оперировать позиционными схемами, отражающими положение звезд пятьсот миллионов зерен времени назад! Певун никогда так далеко не заглядывал – зачем? Бессмысленно. Слишком отдаленная эпоха, низкоэнтропийных кластеров в пространстве тогда было мало, встречались они редко и не развили еще в себе ни гена затаивания, ни гена зачистки. Но сейчас…
Прячься как следует. Зачищай как следует.
Однако из всех координат только некоторые являются искренними. Поверишь притворным координатам – будешь зачищать пустые миры. Зряшная трата ресурсов. К тому же еще и вредная. Эти пустые миры могут пригодиться в будущем. Невозможно понять, зачем кому-то надо посылать во Вселенную притворные координаты? Ведь рано или поздно этот «кто-то» все равно получит свое.
В искренних координатах просматриваются определенные закономерности. Например, длинный набор координат обычно притворный. Однако все это, надо сказать, чистая эвристика. В определении искренности или ложности координат большу́ю роль играет интуиция. Главное ядро семени ею не обладает; впрочем, и сверхъядро в родном мире тоже. Вот поэтому низкоэнтропийные сущности незаменимы.
Певун обладал интуицией, но не врожденной, наподобие инстинкта, а приобретенной. Это был навык, отточенный опытом, который он накапливал в течение десятков тысяч зерен времени. Для непосвященного набор координат выглядел не чем иным, как простой матрицей, но в глазах Певуна он обретал жизнь. Каждая деталь говорила о многом. Например, сколько было взято ориентиров? Каким методом помечали целевую звезду? И так далее, и тому подобное. Кое-какую информацию предоставляло главное ядро: исторические записи, имеющие отношение к этому набору координат; направление на источник, сообщивший координаты; время передачи и прочее в том же духе. Все вместе составляло органичное целое, и в сознании Певуна возникало чувство единения с источником передачи. Дух Певуна пересекал бездну пространства и времени, резонировал с духом источника, ощущал его тревоги, его опасения и другие эмоции, не известные в родном мире: ненависть, зависть, жадность… Но по большей части это был страх. Страх – вот что подтверждает искренность координат. Для всех низкоэнтропийных сущностей страх служит залогом выживания.
И тут размышления Певуна прервались: он обнаружил набор искренних координат поблизости от курса семени. Его сообщили по длинной мембране, и даже сам Певун не мог бы с уверенностью утверждать, что́ именно подсказало ему, что эти координаты искренние. Наитие частенько не поддается объяснению.
Так, надо бы произвести зачистку. Все равно ему в общем-то нечего делать, да и задача простая, не отвлечет от любимого занятия – пения. Даже если он что-то не так понял, ничего страшного. Зачистка – вещь, не требующая особой точности и аккуратности. И не срочная. Сделать при случае и забыть.
Вот почему его должность такая непрестижная.
Певун извлек из запасника горошину массы и повернулся, чтобы найти звезду, указанную в наборе координат. Главное ядро направило его взор, словно копье, сквозь звездное пространство. Усик силового поля, удерживающий горошину, напрягся, готовясь щелчком отправить ее по назначению. Певун увидел место, на которое указывал набор координат…
И расслабил усик.
Из трех звезд в наличии имелось только две. Одной не хватало. Вместо нее в пространстве висело пылевое облако, похожее на испражнения пучинного кита.
«Уже зачистили. Ну тогда здесь больше нечего делать».
Певун вернул горошину в запасник.
«Быстро, однако».
Он дал главному ядру задание проследить, откуда прилетела горошина массы, убившая звезду. Задача была безнадежная, шансы на успех почти равнялись нулю, но этого требовала установленная процедура. Ядро ничего не выяснило – впрочем, как и во всех подобных случаях.
Певун вскоре понял, почему систему зачистили так быстро. Не очень далеко от погибшего мира, на расстоянии примерно в полструктуры, он увидел медленный туман. Если брать туман сам по себе, его происхождение оставалось непонятным, но если принять во внимание полученные координаты, то становилось ясно: туман принадлежит этому миру. Медленный туман означал, что мир опасен. Вот почему зачистка не заставила себя ждать. Похоже, здесь побывали другие низкоэнтропийные сущности с еще более острой интуицией, чем у Певуна, – но в этом-то как раз не было ничего странного. Их Старший любил приговаривать: «Каким бы ты ни был быстрым, в космосе найдется кто-нибудь еще быстрее; каким бы ты ни был медленным, в космосе найдется кто-нибудь еще медленнее».
Каждый набор координат рано или поздно будет зачищен. Одна низкоэнтропийная сущность может решить, что эти координаты притворные, но в миллионах миллионов низкоэнтропийных миров существовали миллиарды миллиардов сущностей, занимающихся зачисткой. Уж конечно найдется кто-нибудь, кто сочтет их искренними. У всех низкоэнтропийных сущностей имелся ген зачистки; зачистка была инстинктом. К тому же произвести ее очень просто. В космосе полно источников потенциальной силы, остается только привести их в действие. Задача настолько легкая, что даже не помешает допеть песню.
Если бы Певун не торопился выполнять свою работу, все искренние координаты были бы в конце концов зачищены не им, а кем-то другим, какими-то неизвестными низкоэнтропийными сущностями. Но ни для родного мира, ни для семени это не сулило бы ничего хорошего. Стоило только Певуну получить набор координат и взглянуть на указанный ими мир, как между ним и этим миром устанавливалась связь. Наивно думать, что эта связь действует только в одном направлении. Что там гласит великий закон симметричного обнаружения? «Если ты можешь увидеть низкоэнтропийный мир, то и низкоэнтропийный мир может увидеть тебя – вопрос лишь когда». Значит, ждать, что иные придут и сделают зачистку за тебя, рискованно.
