Ло Цзи подошел и положил ладонь на маленькую картину:
– Пожалуйста, оставьте эту мне.
Чэн Синь и АА водрузили картину на ящик, стоявший у стены. И удивились – это была «Мона Лиза».
Подруги продолжили работу. АА прошептала:
– А у старикана губа не дура! Самую большую драгоценность захапал себе.
– Не думаю, что дело в ценности.
– Может, он когда-то любил девушку, которую звали Мона Лиза?
Ло Цзи сидел около картины и ласково водил ладонью по древней раме.
– Я не знал, что ты здесь, – шептал он. – Не то навещал бы тебя часто-часто…
Старик не смотрел на картину – он устремил взгляд вперед, словно прозревая даль времен. Чэн Синь видела, как его старые глаза наполняются слезами. Она не могла понять, не обманывают ли ее собственные глаза.
В величественной гробнице под поверхностью Плутона, где слабые светильники, которым предназначалось гореть сто тысяч лет, едва разгоняли тьму, улыбалась Мона Лиза. Казалось, ее улыбка то появляется, то исчезает вновь. Улыбка, которую человечество пыталось разгадать почти девятьсот лет, сейчас выглядела еще более таинственной и зловещей, потому что несла в себе все и ничто, подобно надвигающейся Смерти.
Эра Космических Убежищ, год 68-й
Двумерная Солнечная система
Чэн Синь с АА подняли на поверхность первую партию артефактов. Помимо дюжины живописных полотен без рам, они забрали два бронзовых ритуальных сосуда периода Западной Чжоу и несколько древних книг. Будь здесь сила тяжести как на Земле, у них бы не получилось вынести такое множество предметов, но при низкой гравитации Плутона особых усилий не требовалось. Проходя через шлюз, подруги плотно закрыли внутреннюю дверь, прежде чем открыть внешнюю, не то порывом воздуха их драгоценную ношу разметало бы во все стороны. Как только сдвинулась наружная дверь, воздух в шлюзе застыл ледяными кристалликами. Взметнулся небольшой вихрь. Поначалу подруги решили, что льдинки блестят в свете прожекторов «Ореола», но после того как метелица улеглась, они обнаружили, что прожекторы корабля потушены. Свет исходил из какого-то другого источника в космосе; «Ореол» и черный монолит отбрасывали длинные тени на белую поверхность Плутона. Женщины взглянули вверх и потрясенно отшатнулись назад.
Из космоса на них взирала пара громадных глаз.
В небе висели два горящих овала, и впрямь похожие на глаза, с белыми или светло-желтыми «белками» и темными «радужками».
– Один – это Нептун, а другой – Уран… ой, нет, это Сатурн! – сказала АА.
Оба газовых гиганта перешли в два измерения. Орбита Урана проходила с внешней стороны орбиты Сатурна, но поскольку Уран сейчас находился по другую сторону Солнца, Сатурн схлопнулся в плоскость раньше. Собственно, планеты после коллапса стали дисками, но с Плутона они были видны под углом и потому приняли вид овалов. В строении планет ясно различались концентрические кольца. Нептун состоял из трех колец: внешнего, ярко-синего («ресницы» и «тени») – водородно-гелиевой атмосферы; среднего, белого – мантии толщиной в двадцать тысяч километров, по предположениям ученых, представляющей собой водно-аммиачный океан; и центрального, темного круга – ядра планеты. Масса ядра, состоящего из скальной породы и льда, равнялась массе всей Земли. Сатурн имел похожее строение, за исключением внешнего синего кольца.
Каждое кольцо состояло из многочисленных колец потоньше с ясно различимой внутренней структурой. Когда подруги как следует присмотрелись, гигантские глаза стали больше напоминать им годичные кольца на срезе древесного ствола. Вокруг каждой двумерной планеты плавало с десяток кружков поменьше – их луны, которые тоже стали плоскими. Сатурн окружал еще один большой бледный круг – его знаменитые кольца.
В небе еще можно было найти Солнце – маленькую звездочку, испускающую тусклый желтый свет. Учитывая, что обе расплющенные планеты сейчас находились очень далеко, по ту сторону Солнца, их площадь превосходила всяческое воображение.
Зато толщины у них больше не было.
В свете двумерных Нептуна и Сатурна подруги понесли артефакты через белую посадочную площадку к «Ореолу». В гладком, обтекаемом корпусе космолета, словно в кривом зеркале, отражения двумерных планет вытягивались в длинные, текучие формы. Вид яхты заставлял вспомнить о «каплях»: от «Ореола» исходило такое же ощущение прочности, силы и легкости. По пути к Плутону АА поделилась с Чэн Синь мыслью, что бо́льшая часть корпуса их корабля, по всей вероятности, изготовлена из материалов, укрепленных сильным взаимодействием.
Когда они подошли к «Ореолу», люк внизу бесшумно отъехал в сторону. Подруги внесли поклажу внутрь, сняли шлемы и глубоко вдохнули воздух своего уютного маленького мирка. Облегчение наполнило их души; сами того не осознавая, они уже считали космическую яхту родным домом.
Чэн Синь спросила искина, не поступало ли каких-либо сообщений с Нептуна и Сатурна. Едва она сделала запрос, как информационные окна наводнили салон, грозя похоронить женщин под собой, словно лавина. Сцена напоминала ту, которая случилась во время ложной тревоги сто восемнадцать лет назад, только тогда бо́льшая часть сведений исходила от средств массовой информации, а сейчас пресса, казалось, вообще куда-то пропала. На большинстве окон демонстрировались неразборчивые видео: одни были словно сняты сквозь туман, другие бешено тряслись, и почти все они представляли собой бессмысленные крупные планы непонятно чего. Однако некоторые окна были заполнены великолепными разноцветными пятнами, которые, переливаясь и перетекая с места на место, складывались в сложные тонкие узоры. Вероятно, эти окна показывали двумерную вселенную.
АА попросила отфильтровать изображения. Искин осведомился, что именно их интересует. Чэн Синь ответила: космические города. Лавина остановилась, сменившись десятком окон, выстроившихся в ряд. Одно из них увеличилось и повисло впереди остальных. ИИ объяснил, что съемка была произведена двенадцать часов назад в Европе VI – одном из космоградов нептунианского кластера. Город первоначально входил в конгломерат, а при получении сигнала тревоги отделился.
Изображение было стабильным, поле обозрения – широким. Камера, по всей вероятности, помещалась на одном из концов убежища и охватывала весь город.
Электричество в Европе VI отключилось, и лишь немногие прожекторы отбрасывали колеблющиеся круги света на дальнюю оконечность города. Все три искусственных солнца на оси космограда превратились в серебристые луны; они лишь светили, но не давали тепла. Европа VI имела стандартную овальную форму, но городские строения отличались от тех, которые Чэн Синь видела полвека назад. Мир Убежищ процветал, и городские здания больше не производили впечатления бесцветных и однообразных. Они возносились намного выше, и каждое было выстроено по индивидуальному проекту. Некоторые небоскребы дорастали почти до городской оси. Были здесь и дома-деревья, подобные тем, что когда-то строились на Земле, только листья на них висели гуще. Чэн Синь легко представила, каким прекрасным и величественным выглядел этот город ночью, весь в огнях. Но сейчас, когда его озаряло лишь холодное сияние лун, дома-деревья отбрасывали огромные тени, и остальной космоград казался руинами на опушке гигантского леса.
