Когда Солнце начало переходить в двумерное состояние, невооруженным глазом можно было лишь видеть, что его яркость и размеры внезапно сильно увеличились. Последнее объяснялось быстрым разрастанием той части светила, что стала плоской, но издали казалось, будто увеличивается все Солнце. Искин «Ореола» спроецировал наружу большое инфоокно, демонстрирующее голографический репортаж, снятый телескопом; но по мере того как Плутон подходил все ближе к Солнцу, великая трагедия перехода светила в два измерения стала доступна невооруженному глазу.
Как только начался коллапс Солнца, по плоскости стал расползаться круг. Вскоре диаметр сплющившейся части Солнца превзошел поперечник остальной его части. Этот процесс занял лишь тридцать секунд. Принимая во внимание, что средний радиус звезды составлял 700 тыс. км, ободок двумерного Солнца рос со скоростью 20 тыс. км в секунду. Звезда продолжала расширяться, по плоскости растекалось кроваво-красное море огня, и трехмерное Солнце медленно тонуло в нем.
Четыре века назад Е Вэньцзе стояла на горе, где когда-то находилась военная база «Красный Берег», и наблюдала за своим последним в жизни заходом солнца. Ее сердце, борясь за каждый удар, трепетало, как готовая вот-вот лопнуть струна, и черный туман застилал ей глаза. На западном горизонте солнце, опускавшееся в сплошное море облаков, казалось, плавилось, и кровь его растекалась багровым озером. «Это закат человечества», – сказала Е Вэньцзе.
А сейчас Солнце плавилось на самом деле, и его кровь растекалась по смертоносной плоскости. Это был последний закат.
Вдалеке, за пределами посадочной площадки, от почвы поднимался белый туман – твердые азот и аммиак начали испаряться. Новорожденная атмосфера рассеивала солнечный свет, и небо больше не выглядело абсолютно черным – оно приобрело пурпурный оттенок.
Трехмерное Солнце заходило, и восходило двумерное. Плоская звезда продолжала светить – двумерную Солнечную систему впервые озарили солнечные лучи. Обращенные к светилу одномерные края четырех двумерных планет – Нептуна, Сатурна, Земли и Меркурия – золотисто засияли. Огромные снежинки, окружающие Землю, расплавились и превратились в белый пар, тоже окрасившийся в золото; двумерный солнечный ветер унес его в двумерный космос. Наблюдателям казалось, будто у Земли появилась грива, развевающаяся на ветру.
Прошел еще час, и Солнце окончательно схлопнулось в два измерения.
С Плутона оно выглядело гигантским овалом. Двумерные планеты были по сравнению с ним просто крохотными пятнышками. Вместо «колец», какие были у планет, Солнце разделялось на три широких концентрических пояса вокруг центрального ядра. Центр, чрезвычайно яркий, так что не было никакой возможности разобрать детали, по-видимому, соответствовал ядру изначального Солнца. Широкое кольцо вокруг ядра, по всей вероятности, соответствовало изначальной зоне лучистого переноса. Это был кипящий, ярко-алый двумерный океан, в котором быстро образовывались некие структуры, смахивающие на соты, делились, объединялись и распадались… Сущий хаос, если смотреть на каждый процесс в отдельности, но если подходить с позиций целого, то в хаосе проявлялись порядок и последовательность. Снаружи это кольцо окружало то, что изначально было зоной конвекции. Как в исходном Солнце, текучая звездная материя передавала тепло в космос. Но в отличие от хаотической зоны лучистого переноса, новая конвективная зона имела четкую структуру, состоящую из многих кольцеобразных конвективных петель, подобных друг другу по форме и размерам и аккуратно располагающихся бок о бок. Внешним слоем была солнечная атмосфера. Многочисленные золотые потоки срывались с округлого края диска; двумерные протуберанцы походили на грациозных танцоров, выделывающих замысловатые коленца вокруг светила. Некоторые из «танцоров» даже умудрялись отрываться от звезды и уплывали далеко в двумерную вселенную.
– Солнце все еще живое, хоть оно и двумерное? – спросила АА, этими словами выразив надежду, теплившуюся во всех троих наблюдателях. Всем им хотелось, чтобы Солнце продолжало посылать свет и тепло в двумерное пространство, несмотря на то, что там больше нет жизни.
Но их надеждам не суждено было сбыться.
Плоское Солнце начало меркнуть. Сияние ядра быстро угасало, и вскоре в нем стали различаться тонкие кольцеобразные структуры. Зона лучистого переноса тоже успокаивалась, кипение улеглось и превратилось в медленное волнообразное движение. Петли конвективной зоны деформировались, оторвались друг от друга и вскоре пропали. Золотые танцовщики у края диска потеряли всю свою живость и увяли, как сухие листья. Единственное, что можно было с уверенностью утверждать, – это что гравитация сохранялась и в двумерном пространстве. Танцующие протуберанцы потеряли опору солнечного излучения и под действием тяготения начали втягиваться обратно в диск. Наконец, «танцовщики», полностью поддавшись гравитации, впали в летаргию; атмосфера звезды стала просто тонким, гладким кольцом, обернувшимся вокруг Солнца. Звезда угасала, и золотые дуги вдоль краев двумерных планет тоже меркли; плоская грива Земли – бывший океан – утеряла свое золотистое сияние.
Все создания трехмерного мира умирали, оказавшись в двумерном. Ничто не могло выжить на картине, лишенной толщины.
Возможно, в двумерном пространстве могут существовать солнца, планеты и жизнь, но они должны формироваться и функционировать по совершенно другим законам.
* * *
Пока трое «плутониан» наблюдали за Солнцем, в двумерное состояние перешли Марс и Венера. По сравнению с коллапсом светила схлопывание этих планет не представляло собой ничего особенного. Плоские Марс и Венера, подобно Земле, состояли все из тех же трех колец. В коре Марса у самого края диска виднелось много каверн – эти места содержали воду; по всей видимости, воды на Марсе было гораздо больше, чем предполагалось. Через некоторое время вода тоже стала белой и непрозрачной, но громадные снежинки в ней не образовались. Зато вокруг Венеры они появились, но в гораздо меньшем количестве, чем на Земле, и венерианские снежинки были желтого цвета, потому что состояли не из воды.
Еще через некоторое время плоскими стали и астероиды по эту сторону Солнца. Ожерелье замкнулось в круг.
Крошечные снежинки – трехмерные – посыпались со слегка окрашенного пурпуром неба Плутона. Те самые азот и аммиак, что испарились при выбросе энергии из коллапсирующего Солнца, теперь, когда Солнце затухало и температура понижалась, замерзали, превращаясь в снег. Снегопад становился все гуще, и вскоре монолит и «Ореол» покрылись толстым слоем снега. Хотя облака в небе Плутона отсутствовали, за занавесом снегопада двумерные Солнце и планеты выглядели нечеткими, размытыми. Мир стал казаться меньше.
– Послушайте, это ж совсем как дома! – АА обеими руками загребла снег.
– Только что подумала о том же, – кивнула Чэн Синь. Раньше она тоже полагала, что снег – это уникальное, чисто земное явление, и гигантские снежинки укрепили ее в этом убеждении. Снег, падающий в этом далеком темном мире на краю Солнечной системы, как ни странно, согрел ей душу, напомнив о родном доме.
Ло Цзи, наблюдая, как девушки пытаются поймать снежинки, прикрикнул:
