Последние слова были обращены к корабельному ИИ.
– Параметры курса? – спросил тот.
– Продолжайте следовать тем курсом, которым идете. Я не знаю, куда вы хотите лететь, да думаю, вы и сами не знаете. А если вы все-таки уже наметили пункт назначения, просто укажите его на звездной карте. Корабль способен автоматически проложить курс к большинству звезд в радиусе пятидесяти тысяч световых лет.
– Подтверждено, – сказал искин. – Запускаю пространственный двигатель через тридцать секунд.
– Нам надо принять состояние погружения? – спросила АА, хотя и понимала, что при таком ускорении (если речь идет об обычном двигателе, не о релятивистском) во что ни погружайся, результат один – от живого человека остается лепешка.
– От вас не требуется никаких приготовлений, – ответил искин. – Наш способ движения основан на манипулировании пространством, поэтому никакой перегрузки не будет. Двигатель, искривляющий пространство, запущен. Все системы работают нормально. Местный радиус кривизны 23,8. Отношение кривизны пространства впереди по курсу к местному 3,41:1. «Ореол» достигнет скорости света через шестьдесят четыре минуты восемнадцать секунд.
Чэн Син и АА показалось, будто искин дал команду «стоп», потому что вдруг настала тишина. Понятно – шум исчез, так как выключился термоядерный двигатель. В недоумение их привело то, что гул реактора и выхлопа пропал, не сменившись каким-либо иным звуком. Было сложно поверить, что включился какой-то другой двигатель.
Но тут появились признаки того, что этот самый двигатель и вправду работает. Искажения пространства постепенно исчезли: иллюминаторы снова стали круглыми, АА «похудела». Выглянув в иллюминатор, подруги увидели другие корабли – те все еще обгоняли «Ореол», но двигались теперь значительно медленнее.
Бортовой искин стал транслировать сообщения, которыми обменивались спасающиеся космолеты, – скорее всего потому, что эти сообщения касались «Ореола».
– Посмотри на этот корабль! Как он может ускоряться так быстро?! – крикнула женщина.
– Ох! Люди внутри, наверно, уже превратились в котлету! – сказал мужской голос.
Тут заговорил другой мужчина:
– Идиоты! При таком ускорении сам корабль стал бы котлетой! А ему хоть бы что! Это не термоядерный двигатель, это что-то совсем другое!
– Двигатель, искривляющий пространство? Это что – световой корабль?! Это световой корабль!
– Значит, слухи были верны! Они тайком построили светолеты, чтобы спастись самим…
– А-а-а-а-а-а!..
– Эй, кто там есть впереди? Остановите эту посудину! Протараньте ее! Если мы умрем, пусть все умрут!
– Они могут достичь скорости убегания! Они могут спастись и жить дальше! А-а-а! Я хочу световой корабль! Остановите их, остановите их! Убейте всех, кто на борту!
Тут раздался еще один крик – на этот раз кричала АА внутри «Ореола»:
– Два Плутона? Как это может быть – два Плутона?!
Чэн Синь повернулась к инфоокну, в которое смотрела АА. Окно показывало картинку Плутона, которую передавали наблюдательные системы «Ореола». Хотя планета находилась на некотором отдалении, было четко видно, что и Плутон, и Харон раздвоились. Двойники висели бок о бок. Чэн Синь обратила внимание, что некоторые другие плоские объекты в двумерном космосе тоже удвоились. Эффект был сродни тому, когда при помощи специальной программы выбирается фрагмент картинки, клонируется, а потом помещается рядом с исходным объектом.
– Это потому, что свет внутри оставляемого «Ореолом» следа замедляется, – объяснил Ло Цзи. Его изображение в окне исказилось, но голос оставался ясно слышимым. – Плутон все еще движется. Один из Плутонов, которые вы наблюдаете, – это результат замедления света. Как только Плутон вышел из следа «Ореола», обычная скорость света донесла до вас второе его изображение. Вот почему у вас в глазах двоится.
– Свет замедляется? – Чэн Синь поняла, что ей только что открыли великую тайну.
Ло Цзи продолжал:
– Я знаю, что вы догадались о принципе пространственного движителя, глядя на бумажную лодочку, которую толкало вперед мыло. Дайте-ка спрошу: после того как она уткнулась в противоположный бортик ванны, вы перенесли ее обратно и повторили опыт?
Нет, они этого не сделали. Боясь софонов, Чэн Синь с деланой небрежностью отбросила бумажный кораблик в сторону. Но легко догадаться, что было бы, если бы они повторили эксперимент.
– Кораблик не пошел бы вперед или пошел бы, но очень медленно, – проговорила Чэн Синь. – После первого прохода поверхностное натяжение воды в ванне было бы уже меньше.
– Правильно. То же самое верно и в отношении корабля с пространственным двигателем. След его изменяет саму структуру пространства. Если второй такой же корабль поместить в след первого, он едва сдвинется с места. Находясь внутри следов, оставленных световыми кораблями, нужно задействовать более мощный пространственный двигатель. В таком космосе будет все еще возможно достичь наивысшей из возможных скоростей, но сама эта скорость будет намного ниже, чем максимальная скорость первого корабля. Другими словами, скорость света в вакууме внутри следа светового корабля понижается.
– И насколько?
– Теоретически до нуля, хотя в реальности это невозможно. Но если ты настроишь двигатель «Ореола» на максимум кривизны, то сможешь понизить скорость света в следе до той самой, которой мы и добивались: 16,7 километра в секунду.
– И тогда у вас получился бы… – протянула АА, не отрывая глаз от Ло Цзи.
«Черный домен», – подумала Чэн Синь.
– Черный домен, – сказал Ло Цзи. – Конечно, одного-единственного корабля недостаточно, чтобы построить черный домен для целой звезды и ее планетной системы. Мы подсчитали, что для этого потребуется тысяча кораблей с пространственными двигателями. Если бы все эти корабли стартовали около Солнца и разошлись в разных направлениях на скорости света, их следы расширились бы и объединились между собой, формируя сферу, в которой поместилась бы вся Солнечная система. Скорость света в такой сфере равнялась бы 16,7 километра в секунду, и получилась бы черная дыра с пониженной скоростью света, то есть черный домен.
– Значит, черный домен – это результат «выхлопа» световых кораблей…
В космосе след двигателя, искривляющего пространство, может служить как знаком опасности, так и мирным посланием. След, находящийся далеко от мира, относится к первой категории; след, окутывающий мир целиком – ко второй. Это как веревочная петля: она означает опасность и агрессию, когда ее держат в руке; но она же означает безопасность, когда надета на шею того, кто ее держит.
– Верно, но мы узнали об этом слишком поздно. В наших разработках экспериментаторы опережали теоретиков. Ты должна бы знать, что таков стиль Уэйда. Многие открытия, сделанные во время опытов, не могли получить теоретического объяснения, и некоторым явлениям подобного рода попросту не придавали значения. В первые годы исследований – когда самым большим достижением уэйдовской команды стало перемещение твоих волос – устройство, искривляющее пространство, оставляло маленькие, незначительные следы, и никто не обращал на них внимания, хотя было достаточно признаков того, что происходит что-то странное. Например, после того как след расширился, пониженная скорость света повлияла на квантовые микросхемы стоящего рядом компьютера, и тот забарахлил. Вот только никому в голову не пришло увязать эти два события. Позже, когда масштабы экспериментов увеличились, тайна следа наконец была раскрыта. Именно из-за этого открытия правительство и согласилось сотрудничать с нами. Фактически, они направили все доступные им ресурсы на разработку светолетов, просто случилось это слишком поздно. – Ло Цзи покачал головой и вздохнул.
