Гигантский каскад, которым трехмерное пространство изливалось в плоскость, казался необоримым. Чэн Синь начала сомневаться, сможет ли их двигатель и в самом деле придать кораблю скорость света. Она была бы не против, чтобы все поскорее закончилось.
Но тут заговорил искин:
– «Ореол» достигнет скорости света через сто восемьдесят секунд. Пожалуйста, задайте курс.
– Мы не знаем, куда лететь, – сказала АА.
– Вы можете выбрать пункт назначения после того, как мы достигнем скорости света. Однако чисто субъективно световой полет займет немного времени, и можно легко промахнуться мимо цели – перелететь через нее. Лучше выбрать сейчас!
– Мы не знаем, где их искать, – произнесла Чэн Синь. Существование этих людей сделало будущее немного более светлым, но она по-прежнему ощущала себя потерянной.
АА схватила подругу за руку.
– Ты что, забыла? Кроме них, во Вселенной существует еще и он!
«Да, он все еще существует». Чэн Синь ощутила сильнейшую щемящую боль в сердце. Никого и никогда ей не хотелось видеть так, как его!
– Тебе назначили свидание, – напомнила АА.
– Мне назначили свидание, – машинально повторила Чэн Синь. Она слегка отупела от нахлынувших эмоций.
– Так полетели к твоей звезде!
– Да, летим к нашей звезде!
Чэн Синь обратилась к бортовому искину:
– Можешь найти DX3906? Этот номер ей дали в начале Эры Кризиса.
– Конечно. Теперь ее номер S74390E2. Запрашиваю подтверждение.
Перед подругами развернулась большая голографическая карта со всеми объектами в радиусе пятисот световых лет от Солнца. Одна из звезд сияла ярко-красным, и на нее указывала белая стрелка. Чэн Синь узнала свою звезду.
– Это она. Летим туда.
– Курс установлен и подтвержден. «Ореол» достигнет скорости света через пятьдесят секунд.
Звездная карта исчезла. Собственно говоря, исчез весь корпус корабля, и двум пассажиркам показалось, будто они парят в открытом космосе. Искин никогда раньше не включал полноэкранный режим. Перед ними расстилалось звездное море Млечного Пути, сейчас чисто голубое, и это напоминало им о настоящем море. Позади лежала двумерная Солнечная система, окрашенная в кроваво-красные тона.
Вселенная содрогнулась и трансформировалась. Все звезды впереди светолета вытянулись в полоски, как будто половина Вселенной превратилась в черный колодец и они падали на его дно. Там, перед кораблем, они сбивались в плотное скопление и сияли, словно гигантский сапфир, в котором невозможно было различить отдельные звезды. Время от времени из сапфира вырывалась искорка и, промчавшись в чернильно-черном пространстве, пропадала позади «Ореола», на лету все время меняя цвет: с голубого на зеленый, затем на желтый, а за кормой корабля на красный. Оглядываясь назад, подруги видели, как двумерная Солнечная система и звезды сливались в алый шар, похожий на костер, пылающий на другом конце Вселенной.
«Ореол» со скоростью света мчался к звезде, которую Юнь Тяньмин подарил Чэн Синь.
Часть VI
Галактическая Эра, год 409-й
Наша Звезда
«Ореол» отключил пространственный двигатель и летел по инерции, сохраняя прежнюю скорость.
Весь полет АА старалась утешить Чэн Синь, хоть и понимала, что это задача безнадежная.
– Просто смешно обвинять себя в разрушении Солнечной системы! Кто ты такая, по-твоему? Думаешь, что если встала на руки, то подняла над головой Землю? Даже если бы ты не остановила Уэйда, кто знает, чем бы закончилась война? Смог бы Гало-Сити добиться независимости? Даже Уэйд не был в этом уверен. Разве Федеральное правительство и флот испугались бы горстки пуль из антивещества? Не исключаю, что Гало-Сити сумел бы уничтожить парочку военных кораблей, пускай даже целый космоград – но в конце концов флот Федерации разнес бы его в пыль. И в этом варианте истории не было бы ни базы на Меркурии, ни второго шанса.
Даже если бы Гало-Сити удалось стать независимым, если бы он продолжил исследования пространственного двигателя, открыл замедляющие свойства его следа, а под конец решил бы сотрудничать с Федеральным правительством и успел к сроку построить тысячи светолетов – думаешь, люди согласились бы на создание черного домена? Помнишь, как все были уверены, что Убежища переживут удар «темного леса?» С чего бы это им самоизолироваться в черном домене?
Слова АА скользили по поверхности мыслей Чэн Синь и скатывались с них, не оставляя следа, словно капли воды на листьях кувшинки. Чэн Синь думала только о том, как бы найти Юнь Тяньмина и все ему рассказать. Подсознательно она ожидала, что путешествие длиной в 287 световых лет займет долгое время, но бортовой искин уверял, что внутри корабля пройдет всего пятьдесят два часа. Происходящее казалось молодой женщине нереальным, словно она умерла и перенеслась в другой мир.
Чэн Синь долго смотрела в космос сквозь иллюминаторы. Она понимала, что, когда из голубого скопления впереди по курсу выскакивает светлая точка, проносится мимо и тает в красном облаке позади, это значит, что «Ореол» прошел мимо очередной звезды. Девушка считала звезды и следила, как они из голубых становятся красными – воистину гипнотическое зрелище. А потом уснула.
Когда Чэн Синь проснулась, «Ореол» уже приближался к месту назначения. Корабль развернулся на 180 градусов и задействовал пространственный двигатель для торможения – летел, по сути, упираясь в собственный след. По мере снижения скорости голубое и красное скопления начали раскрываться, напоминая распускающиеся «цветы» фейерверка, и вскоре превратились в звездное море, окружившее корабль со всех сторон. «Ореол» замедлился, и доплеровский эффект сошел на нет: голубое перестало сменяться красным. Подруги видели, что расстилавшийся перед ними Млечный Путь выглядит примерно так же, как и прежде, зато позади светолета знакомых звезд не было. Солнечная система давно пропала из виду.
– Мы находимся на расстоянии двести восемьдесят шесть целых и пять десятых светового года от Солнечной системы, – объявил искин «Ореола».
– Это значит, что там уже прошло двести восемьдесят шесть лет? – переспросила АА. Казалось, она только что очнулась ото сна.
– Да, если пользоваться их системой отсчета.
Чэн Синь вздохнула. Какая разница для Солнечной системы в ее нынешнем состоянии, сколько минуло лет – 286 или 2,86 миллиона? И тут ей пришла в голову мысль:
– Как давно завершилось свертывание в двумерное пространство?
От этого вопроса АА утратила дар речи. И верно – когда оно остановилось? И остановилось ли вообще? Была ли заложена в ту «бумажку» команда остановиться? Ни Чэн Синь, ни АА не владели теорией сворачивания трехмерного объема в двумерную плоскость, но обеим сама идея такой команды, закодированной в двумерном пространстве, невольно представлялась чем-то совершенно невероятным, высшей магией.
