Чэн Синь окинула взглядом шлюпку. В нынешнюю эпоху космическим аппаратам для ближних полетов придавали самые разнообразные формы, но обтекаемый, стремительный профиль, столь популярный в воображении прошлых поколений, среди них отсутствовал. Эта шлюпка имела самую распространенную форму – сферы, причем настолько правильной, что Чэн Синь не могла понять, где же у нее двигатели. Суденышко размером с маленький автобус не имело собственного имени – только серийный номер. Этому-то скромному средству передвижения предстояло доставить Чэн Синь на свидание с Юнь Тяньмином.
Встреча должна была состояться в месте, где силы тяготения Земли и Солнца уравниваются – в точке Лагранжа, примерно в полутора миллионах километров от станции. Именно в этом пункте софоны откроют канал прямой связи с Первым Трисолярианским флотом. Будут обеспечены звуковая и видеосвязь в режиме реального времени.
Зачем проводить встречу в космосе? Во времена нейтринной связи неважно, где ты находишься – в космосе или на Земле. Томоко объяснила, что это чисто символический жест: встреча должна состояться в изолированном месте для демонстрации ее независимости от обоих миров. Точку Лагранжа выбрали, потому что там положение корабля Чэн Синь будет относительно стабильным.
Это Чэн Синь уже знала, но сейчас ей поведали кое-что гораздо более важное.
Командующий Флотом проводил ее в шлюпку. Места внутри едва хватило бы на четверых пассажиров. Как только командующий и Чэн Синь уселись, половина сферы перед ними стала прозрачной, так что создавалось впечатление, будто они находятся в шлеме громадного скафандра. Широкий обзор являлся одной из причин, почему для полета выбрали эту шлюпку.
На современных космолетах не было пультов управления с кнопками и переключателями. Их заменяли голографические проекции, поэтому внутри шлюпки царила пустота. Если бы сюда попал человек из Общей Эры, он решил бы, что это лишь корпус без начинки. Однако Чэн Синь сразу заметила три необычных предмета – явно недавнее добавление к интерьеру. Три кружка, прикрепленных над прозрачной стенкой – зеленый, желтый и красный, – напомнили ей о дорожном светофоре старых времен.
Командующий флотом принялся объяснять:
– Эти три индикатора контролирует Томоко. Трисоляриане будут пристально следить за вашей встречей. До тех пор пока они будут считать предмет разговора приемлемым, будет гореть зеленый свет. Если они захотят предупредить вас, что тема сворачивает на опасный путь, загорится желтый.
Командующий надолго замолчал, словно готовясь к тому, что́ ему предстоит сказать дальше.
– Если трисоляриане решат, что вам передают запретную информацию, загорится красный.
Он обернулся и указал на непрозрачную часть стены. Чэн Синь увидела маленькое металлическое приспособление, на вид напоминающее гирьку вроде тех, что использовались на старинных весах.
– Это взрывное устройство находится под контролем Томоко. Бомба детонирует через три секунды после того, как зажжется красный свет.
– И что она уничтожит? – спросила Чэн Синь. Она думала не о себе.
– Только эту шлюпку. Можете не беспокоиться о безопасности Тяньмина. Томоко заверила, что ему вреда не причинят. Так вот, красный может загореться во время вашего разговора. Но даже если встреча завершится успешно, трисоляриане при просмотре записи все равно могут решить включить красный. Сейчас я скажу вам самое важное… – Командующий снова замолчал.
Лицо Чэн Синь оставалось спокойным. Она подбодрила командующего кивком: продолжайте.
– Вы должны помнить: эти огни – не светофор. Трисоляриане не обязаны предупреждать, что вы переступили черту. Зеленый может смениться красным мгновенно, без желтого.
– Хорошо. Я поняла. – Голос Чэн Синь оставался тих, словно мимолетный ветерок.
– Томоко может включить красный не только если ей не понравится содержание беседы, но и если она обнаружит на шлюпке записывающее оборудование или какое-либо устройство, передающее ваш разговор наружу. Здесь я могу вас успокоить: мы несколько раз тщательно осмотрели шлюпку и убрали все записывающие и передающие приборы. Навигационная система не может даже вести журнал. Управление полетом возложено на бортовой ИИ, который будет совершенно изолирован от внешнего мира до вашего возвращения. Доктор Чэн, будьте добры, хорошенько подумайте над моими словами. Вы хорошо представляете себе последствия?
– Если я не вернусь, нужной информации вы не получите.
– Я рад, что вы это понимаете. Именно это мы и хотели подчеркнуть. Делайте, как они требуют, говорите только о личных делах, имеющих отношение исключительно к вам двоим. Не касайтесь никаких других тем, не прибегайте ни к намекам, ни к метафорам. И все время помните: если вы не вернетесь, Земля не получит абсолютно ничего!
– Но если я сделаю, как вы говорите, и вернусь, Земля все равно ничего не получит. Мне нужно совсем не это.
Командующий флотом посмотрел на отражение Чэн Синь в прозрачной стенке. Ее образ реял на фоне Млечного Пути, в прекрасных глазах блистали звезды. Она показалась ему центром Вселенной, и все галактики обращались вокруг нее. Скрепя сердце командующий решил больше не отговаривать ее от рискованного предприятия.
Вместо этого он указал на стенку позади себя:
– Это миниатюрная водородная бомба. По вашей старой системе ее мощность примерно пять килотонн. Если… если что-то и вправду случится, все закончится в один момент. Вы ничего не почувствуете.
Чэн Синь улыбнулась.
– Спасибо, командующий. Я все поняла.
* * *
Через пять часов шлюпка пустилась в путь. Тройная перегрузка – максимум для нетренированного человека – вдавила Чэн Синь в кресло. Всю ширь инфоокна, заменявшего зеркало заднего вида, заполнил громадный корпус станции, в котором отражался огонек двигателя. Крошечная шлюпка напоминала искорку, вылетевшую из топки. Станция быстро удалялась и вскоре превратилась в точку. Лишь Земля, все такая же огромная, по-прежнему занимала половину неба.
Специалисты из провожавшей Чэн Синь команды несколько раз повторили, что в само́м путешествии не будет ничего примечательного – все равно что лететь на обычном самолете. От станции до точки Лагранжа полтора миллиона километров, или одна сотая астрономической единицы. По масштабам космоса рукой подать. Шлюпка отлично подходит для таких коротких перелетов.
Триста лет назад, когда Чэн Синь решала, на кого пойти учиться, одним из факторов, определивших ее выбор, были полеты на Луну – величайшее достижение двадцатого столетия. Пятнадцать человек ступили тогда на поверхность нашего естественного спутника. А сейчас Чэн Синь предстоит преодолеть впятеро большее расстояние!
Еще через десять минут она увидела восход солнца в космосе. Светило медленно поднималось над выпуклым краем земного диска. С такого расстояния волн на поверхности Тихого океана не было видно, и вода сверкала под рассветными лучами, как зеркало. Клочками мыльной пены плыли облака. Солнце выглядело гораздо меньше Земли и походило на золотое яйцо, рожденное голубой планетой. Когда светило полностью вынырнуло из-за горизонта, обращенная к нему сторона Земли превратилась в гигантский серп, такой яркий, что остальная часть планеты растворилась во мраке. Оба небесных тела образовали висящий в пространстве грандиозный символ. Символ возрождения, подумала Чэн Синь.
