В этой обстановке Ярослав обращается за помощью к татарам, клеветнически обвинив Новгород в отказе платить дань Золотой Орде. Только вмешательство костромского князя Василия
Ярославича предотвратило поход на Новгород войск Менгу-Тимура. Ярослав Ярославич продолжает настаивать на своем полном согласии с требованиями новгородцев, которые в ответ формулируют главный принцип тех взаимоотношений с князем, к которому они стремятся: «Княже, сдумал еси на святую Софею; и ты поиди, дажь изомрем честно за святую Софею; у нас князя нету, нъ Бог и правда и святая Софея, а тебе не хощем»
[293].
В поддержку новгородской «воли» в Новгороде собираются все силы Новгородской земли: псковичи, ладожане, карелы, ижора и вожане, пока поручительство митрополита не возвращает новгородский стол Ярославу, который целует крест «на всеи воли новгородстеи».
Мы видим, что в тот момент, когда борьба с Ярославом достигла наибольшей остроты, новгородцы выражали намерение вообще ликвидировать у себя княжеский стол. Существуют некоторые основания полагать, что в развитие этой идеи были предприняты и практические шаги. Имеется в виду основанное на недошедших до нас источниках сообщение В. Н. Татищева о том, что по совету Василия Ярославича у Ярослава были отобраны суд, черная и печерская дани, т. е. он был лишен исполнительной власти и доходов с Новгорода. Поскольку эти меры никак не отражены в более поздних докончаниях, попытку ликвидировать княжескую власть следует относить к тому периоду, когда новгородцы отвергали многочисленные обещания Ярослава.
В 1271 г. Ярослав Ярославич умер в Орде
[294], и в Новгород пришли послы от двух князей – Дмитрия Александровича и Василия Ярославича. Новгородцы с посадником Павшей предпочли Дмитрия, который сел на столе 9 октября 1272 г. Василий в союзе с тверским князем Святославом Ярославичем начинает войну против Новгорода, сажает своих тиунов в Торжке. Во время похода новгородцев на Тверь в Торжке «възмятошася люди и восхотеша Василья», после чего «съступися Дмитрии стола волею и поиде прочь с любовью»
[295].
Внешний ход событий 1272 г. как будто возвращает нас в те времена, когда не существовало признания великокняжеского суверенитета, а приглашение князя осуществлялось по принципу «вольности в князьях». Однако в действительности борьба 1272 г. полностью основывается на принятии великокняжеского суверенитета как основы новгородского княжения. И Дмитрий, и Василий были законными наследниками власти умершего Ярослава. Еще в 1269–1270 гг. они оба совершают вместе с Ярославом поездку в Орду, где вопрос о преемниках Ярослава был решен в духе старой политики Гуюка. Василий Ярославич наследовал великое княжение, оставаясь только костромским князем; Дмитрий Александрович получал Владимир, но не великое княжение. Проблема княжеского суверенитета над Новгородом после смерти Ярослава Ярославича была осложнена; за Новгородом оставалось право выбора между суверенитетом Владимира, которым владели и Александр Невский, и Ярослав Ярославич, и суверенитетом номинальной великокняжеской власти. По существу выбор князя в данном случае зависел главным образом от исхода той усобицы, в которую вступили оба наследника Ярослава.
Победа Василия дает ему новгородский стол и приводит к перемене в посадничестве, которое было отнято у Павши Онаньинича и дано Михаилу Мишиничу. Павша бежал к Дмитрию, но затем отправился в Кострому на поклон к Василию Ярославичу. В этой смене посадников не было, по-видимому, особой политической остроты. Павша был сторонником приглашения Дмитрия, инициатива которого не оказалась достаточно решительной. Михаил – инициатор союза с Василием. Показательно, что по приглашении Василия Ярославича новгородцы целуют в Торжке «Образ Господень, яко всем одинакым быти с посадником Михаилом», вероятно, опасавшимся противодействия сторонников Павши, но это не мешает им вернуть в том же году посадничество Павше, помирившемуся с князем Василием.
В 1273 г., когда Павша Онаньинич умер, посадничество снова возвращается Михаилу Мишиничу
[296], владевшему этим постом на протяжении всего княжения Василия Ярославича. Последний умер в 1276 г., освободив великокняжеский стол для Дмитрия Александровича, которого тогда же признали своим князем и новгородцы.
В дальнейшем принцип великокняжеского суверенитета поддерживается вооруженной силой. В 1280 г. брат Дмитрия Андрей добивается ярлыка на великое княжение, и между обоими претендентами начинается борьба. Оставаясь на первых порах новгородским князем, Дмитрий принимает меры к тому, чтобы обеспечить новгородскую поддержку в начавшемся столкновении. В 1280 г. «отъяша посадьничьство князь Дмитрии с новгородци у Михаила у Мишинича и даша Смену Михаилову, вывед из Ладоги. И по трех месяцех преставися Михаил Мишинич месяца ноября в 9, на память святого Павла Исповедника»
[297]. Памятуя, что Михаил Мишинич еще в 1272 г. был инициатором поддержания принципа безусловного великокняжеского суверенитета, мы поймем, почему его посадничество стало нежелательным для Дмитрия в тот момент, когда ярлык на великое княжение оказался в руках другого князя. Очевидно, однако, что отстранение посадника, проводившего политику основной части «вятших», не так уж сильно укрепляло позиции князя. В следующем 1281 г. происходит разрыв Новгорода с Дмитрием, который уходит из Новгорода, чтобы затем вернуться с ратью и «сотворить много пакости» волости новгородской. После заключения перемирия на Шелони Дмитрий был разбит Андреем и бежал в только что выстроенный городок Копорье на землях, испрошенных в 1279 г. у Новгорода. Однако новгородцы вынуждают его уйти из Копорья. Тогда же на новгородском столе утверждается новый великий князь Андрей Александрович. Посадник Семен Михайлович, избранный в свое время по воле Дмитрия, теперь сам организует в Торжке засаду против Дмитриевых наместников. В 1283 г. новгородцы участвуют в походе князей на Дмитрия Александровича и подтверждают свой разрыв с ним, взяв мир «на всеи воле новгородчкои».
В том же году политическая ситуация резко меняется, когда Дмитрий вновь получает у Ногая ярлык на великое княжение. Андрей Александрович спешит в Торжок, куда им вызван посадник Семен Михайлович «со всеми стареишими», и здесь заключается крестоцелование, «како Андрею не съступитися Новагорода, а новгородцом не искати иного князя; живот ли, смерть ли, новгородцом с Андреем». Однако сразу же после крестоцелования Андрей уступает Дмитрию великое княжение и даже оказывает ему вооруженную помощь при его водворении в Новгороде.
[298]
