Отыскивая причины заметной активизации внутренней борьбы в Новгороде, можно отметить несколько обстоятельств. Несомненно общее обострение социальных противоречий в это время. Летописец несколько раз сообщает, что «простая чадь» особенно активна в городских движениях. Рассказывая о восстании 1327 г., он пишет: «Наважением диаволим сташа простая чадь на анхимандрита Есифа, и створиша вече, запроша Есифа в церкви святого Николы; и седоша около церкви нощь и день коромолници, стерегуще его»
[475]. Во время восстания 1342 г. еще до появления Онцифора в Новгороде инициативу захватывают «чорныи люди»
[476]. Под 1344 г. летописец отмечает сильнейший антибоярский мятеж у соседней чуди: «Бысть мятежь велик: избиша Чюдь своих бояр земьскых, и в Колываньскои земли, и в Ругодивьскои волости, 300 их»
[477].
Однако несомненно, что городские движения в Новгороде второй четверти XIV в. направлены в большинстве случаев к замене одного посадника другим и развиваются в духе традиционной внутрибоярской борьбы, в которой на стороне «своих» бояр принимает участие простой люд, произвольно разобщенный рубежами территориального соперничества. Показательно, что борьба вокруг посадничества постоянно принимает форму борьбы Торговой и Софийской сторон. Противоположность сторон прослеживается в 1332 г., когда прусский посадник сначала уступает плотницкому, а затем плотницкий – неревскому. Она в живых подробностях встает со страниц рассказа 1342 г., когда в ходе борьбы созываются два веча – на Софийской и Торговой сторонах. Она снова делается очевидной в 1345 г., когда на место свергнутого плотницкого посадника избирается неревский боярин.
Эта одновременная и бросающаяся в глаза активизация социальной и внутрибоярской борьбы является основной особенностью второй четверти XIV в. в Новгороде. Нельзя не отметить и еще одного обстоятельства, сыгравшего немаловажную роль в развитии внутрибоярской борьбы. Если к началу XIV в. боярство добилось победы над князем, то на всем протяжении первой четверти XIV в. эта победа не кажется завершенной. Новгород активно участвует в борьбе между Москвой и Тверью. Великие князья еще не свыклись с мыслью, что прежний Новгород потерян для них безвозвратно. Более того, они иногда добиваются некоторого расширения великокняжеских прав в Новгороде. В частности, докончания Михаила Ярославича и Александра Михайловича возводят «старину и пошлину» ко времени Ярослава Ярославича, а не ко времени Андрея Александровича. Последним великим князем, активно подвизавшимся в Новгороде и водившим новгородские полки, был Юрий Данилович, убитый в Орде в 1325 г. С 1327 г., с появлением на великом княжении Ивана Калиты, отношения между князем и Новгородом складываются в окончательных формах автоматического признания суверенитета великого князя над Новгородом и практического невмешательства великого князя во внутренние новгородские дела. Именно с началом второй четверти XIV в. антикняжеская борьба новгородского боярства утрачивает прежнюю остроту.
Отмеченную особенность новгородской политической жизни во второй четверти XIV в. можно формулировать следующим образом. Боярская государственность этой поры переживает серьезный кризис. Незавершенность организации государственной власти способствует постоянному возрождению внутрибоярской борьбы, способной в условиях несомненного роста социального антагонизма вести к еще большему обострению этого кризиса. Выходом из кризиса могла быть только реорганизация государственной власти, превращение посадничества в орган боярской консолидации. Боярство нуждалось в идеологе и талантливом организаторе.
40-е годы XIV в. не дают какой-либо развязки. Несмотря на исключительную фрагментарность сведений о посадниках этого времени, все же возможно сделать некоторые наблюдения. Перечислим прежде всего все прямые свидетельства летописи. В 1345 г. посадничество принадлежало Евстафию Дворянинцу, при котором было поновлено покрытие церкви св. Георгия в Юрьевом монастыре
[478]. В том же году он был лишен посадничества в пользу Матфея Варфоломеевича, а в 1346 г. убит. В 1348 г. посадником был Федор Данилович, водивший в указанном году новгородцев в поход на шведов.
[479]
Более важные, хотя и косвенные указания могут быть получены при анализе летописных списков посадников. Однако этот анализ осложнен двумя обстоятельствами. Во-первых, в той части Списка А, которая перечисляет посадников первой половины XIV в., как уже отмечено, единственным источником были как раз летописные показания. Во-вторых, как раз в интересующих нас местах списков начинаются весьма существенные разночтения между Списками А и Б. Попытаемся преодолеть эти трудности.
Признав, что имена посадников второй четверти XIV в. заимствованы в Списке А из летописи, мы теперь должны продолжить его сопоставление с летописными показаниями, чтобы установить, соответствует ли дальнейшая очередность посадников в этом Списке датам их первого упоминания в летописи.
Матфей Коска (53) – Матфей Коска, 6840 г. (НПЛ, с. 345)
Федор (54) – Федор Данилович
[480], 6843 г. (НПЛ, с. 346)
Остафья (55) – Остафья Дворянинец, 6853 г. (НПЛ, с. 358)
Брат его Александр (56) – Александр Дворянинцев, 6862 г. (НПЛ, с. 366)
Онцифор (57) – Онцифор Лукич, 6858 г. (НПЛ, с. 362)
Федор (58) – в летописи нет
Яков (59) – Яков Хотов, уп. 6856, 6858 гг., но не как посадник
Иван Муторица (60) – в летописи нет
брат его Александр (61) – Александр, 6868 г. (НПЛ, с. 366)
Селивестр (62) – Селивестр Лентеев, 6867 г. (НПЛ, с. 366)
Иван Смятанка (63) – в летописи нет
Ондреян (64) – Андреян Захарьинич, 6867 г. (НПЛ, с. 366)
Юрий (65) – Юрий Иванович, 6879 г. (НПЛ, с. 371)
Мы видим, что зависимость Списка А от летописного рассказа прекращается на имени Евстафия Дворянинца. В дальнейшем очередность посадников в Списке не обнаруживает соответствия со случайными показаниями летописи. Здесь имеется свой, независимый от летописи порядок. Вполне независимое происхождение Списка А в рассматриваемой части подтверждается и наличием в ней имен, вовсе не отмеченных летописцем.
Подтвердив таким образом важность Списка А, вернемся теперь к судьбам посадничества середины XIV в. Между 1346 и 1351 гг. в новгородской правящей элите в разное время открываются три вакансии. В 1346 г. убит представитель Плотницкого конца Евстафий Дворянинец, в том же году последний раз в летописи назван неревлянин Матфей Варфоломеевич, а в 1351 г. также в последний раз в ней фигурирует прусский посадник Федор Данилович.
