В чрезвычайно интересном рассказе одно место оказывается сомнительным, причем сомнения впервые появились уже у одного из владельцев Комиссионного списка Новгородской Первой летописи младшего извода. Владелец списка заподозрил невозможность перехода посадничества от Онцифора к Александру Дворянинцеву и исправил соответствующее место текста следующим образом: «Отступися посадничьства Онцифор Лукин по своеи воле и даша посадничьство [Обакуну Твердиславичу; а тысяцкое] Олександру, Дворянинцеву брату»
[486]. Вставка владельца Комиссионного списка неверна, так как никакого Обакуна Твердиславича источники не знают вовсе, нет такого имени и в летописных списках новгородских посадников. Однако сами сомнения, вызвавшие эту вставку, не были беспочвенными.
Обратимся прежде всего к показаниям Списков. Список А вслед за уже известным нам Федором (Юрьевичем) (58) называет следующих посадников: Яков (Хотов) (59), Иван (Семенович) Муторица (60), брат его Александр (61), Селивестр (Лентеев) (62), Иван (Федорович) Смятанка (63), Ондреян (Захарьинич) (64), Юрий Иванович (65). В списке Б те же имена изложены иначе: Яков Хотов, Иван Семенович, брат его Александр, Иван Федорович, Андреян Захарьинич, Селивестр Лентеев.
Разночтения Списков значительны и, по-видимому, не могут быть объяснены простой небрежностью переписчиков. Оба Списка единодушны в одном весьма важном показании. В Списке Б спорное место замыкается именами Андреяна и Селивестра. Между тем прямое свидетельство летописи датирует посадничество этих лиц уже 1359 г.
[487] Отсюда следует, что все, занимающие в Списке Б промежуточное положение между Федором Юрьевичем и Андреяном, стали посадниками в 1350-х гг., до 1359 г., а таких посадников пять. С тем же показанием мы встретимся и в Списке А, где посаднику 1359 г. Андреяну также предшествует пять имен различных бояр, пришедших на посадничество после Федора Юрьевича, только имена этих бояр изложены в другой очередности. Не имея никакой возможности истолковать разночтения невнимательностью переписчиков, мы предлагаем объяснение, которое представляется наиболее вероятным.
Коль скоро в какой-то пока не установленный момент в истории посаднической организации произошли важнейшие конструктивные изменения, следствием которых был переход от единоличного посадничества к коллективному, в списках посадников этот момент неизбежно должен отразиться появлением целой группы посадников, которые получили свой титул одновременно. В самом деле, первые свидетельства существования в Новгороде нескольких посадников в один и тот же момент содержатся в источниках второй половины XIV в. Значит, в своем последовательном хронологическом изложении мы уже максимально приблизились к возможной дате этого серьезного преобразования власти.
Однако, если какая-то группа бояр одновременно пришла на посадничество, порядок перечисления имен внутри этой группы безразличен. В различных вариантах списков они могут быть изложены в разной очередности, что не составит ошибки. Датируя, таким образом, возникновение коллективного посадничества 1354 годом, поскольку сумма других свидетельств характеризует эту дату как год существенных реформ государственного управления, мы, однако, не решаем вопрос о том, сколько именно бояр получило посадничество в один и тот же момент. В самом деле, разночтения Списков в интересующем нас месте выглядят следующим образом:
Эти разночтения дают возможность утверждать, что одновременно стали посадниками Сильвестр Лентеев, Иван Федорович
Смятанка, Андреян Захарьинич и Юрий Иванович. Однако нам вовсе не известно, получили ли посадничество Яков Хотов, Иван Семенович Муторица и его брат Александр тогда же или в какое-то более раннее время. Следовательно, надлежит выяснить, каким было общее число одновременно действующих посадников после реформы 1354 г., было ли это число ограничено, и если оно действительно было ограничено, то на основе каких принципов.
В поисках ответа на эти вопросы обратимся к документу сравнительно позднему, учитывая при этом два обстоятельства. Во-первых, привлекаемый к анализу документ относится еще к тому времени, когда были живы почти все интересующие нас посадники 1350-х годов. Во-вторых, традиции организации власти по самой своей природе подобны хорошо заведенному механизму. Однажды сложившись, они долгое время существуют уже в силу известной инерции. Ход этого механизма может нарушаться в деталях, но изменение принципиальной схемы произойдет только в результате резкого вторжения и ломки. Поскольку на протяжении второй половины XIV в. в Новгороде проблема организации власти не возникает с такой остротой, как в середине этого столетия, для каких-нибудь принципиальных изменений сравнительно с реформой 1354 г. в это время нет места.
Документом, способствующим решению поставленной задачи, является известный Наказ послам Юрию и Якиму, отправленным к тверскому великому князю Михаилу Александровичу в 1372 г. для заключения мирного договора
[488]. Особую ценность этой грамоте придают сохранившиеся при ней вислые печати (рис. 45). Наказ исходит от посадника Михаила, которым может быть только брат Федора Даниловича. Имя Михаила Даниловича в Списке А помещено сразу же вслед за именем Юрия Ивановича. Посаднику Михаилу принадлежит первая из одиннадцати печатей, сохранившихся при документе. Она содержит надпись: «Новгородская печать и посаднича». Вторая печать принадлежит тысяцкому Матфею, также поименованному в акте, и несет надпись: «Печать Матьфея Фалелеевича, тысяцкого новгородского». Третья – некоему Селивестру: на ней изображение святого и надпись: «Печать Селивестрова». Четвертая – тысяцкому Филиппу; она содержит изображение св. Филиппа с соответствующей надписью и отдельную надпись: «Филипа тысяцького печать». Пятая – посаднику Якову; на ней изображение святого всадника и надпись: «Яковля печать, посадника новгороцкого». Шестая – посаднику Андреяну; на ней изображение Вседержителя и надпись: «Печать Ондреянова, посадника новгородского». Седьмая – посаднику Юрию Ивановичу; на этой печати имеется только надпись: «Юрьева печать Ивановича, посадника новгородского». Восьмая – тысяцкому Олисею Ананьичу; она несет надпись: «Печать Олисиева, тысяцкого новгородского». Девятая – некоему Ивану Еремьиничу; на ней изображение воина и надпись: «Печать Ивана Еремьинича». Десятая – некоему Семену Андреевичу; на ней только надпись: «Семенова печать Ондреевича». Одиннадцатая – какому-то Степану; она несет изображение архангела и надпись: «Степанова печать». Наконец, была еще и двенадцатая печать, но она не сохранилась; о ее былом существовании можно судить лишь по разрезу пергамена – отверстию для утраченного шнура буллы.
[489]
