На что Сталин с подкупающей прямотой отвечает 1 февраля 1944 г.:
«...Как известно, Советское правительство официально заявило, что оно не считает границу 1939 г. неизменной, и согласилось на линию Керзона. Тем самым мы пошли на весьма большие уступки полякам в вопросе о границе. Мы вправе были ждать соответствующего же заявления от Польского Правительства.... Тем не менее Польское Правительство в Лондоне не сдвинулось с места, по-прежнему в своих официальных выступлениях высказываясь за то, что граница, которая в трудную минуту навязана нам по Рижскому договору, должна остаться неизменной. Следовательно, здесь нет почвы для соглашения, ибо точка зрения нынешнего Польского Правительства, как видно, исключает возможность соглашения»
[179]. Точка зрения изложена недвусмысленно. Или мы договариваемся, или нет. Но договариваться поляки не собирались, а вот прикидываться союзниками, чтобы получить с этого дивиденды, были не против. Вот только со Сталиным такие номера не проходили.
В качестве иллюстрации польских намерений можно привести отрывок из «Сообщения № 243. Рапорт ситуации главного командования АК от 14.07.1944 г.»: «...Предоставляя Советам минимальную военную помощь, мы создаем для них, однако, политическую трудность. АК подчеркивает волю народа в стремлениях к независимости. Это принуждает Советы ломать нашу волю силой и создает им затруднения в разрушении наших устремлений изнутри.
Я отдаю себе отчет, что наш выход из подполья может угрожать уничтожением наиболее идейного элемента в Польше, но это уничтожение Советы не смогут произвести скрытно, и необходимо возникнет явное насилие, что может вызвать протест дружественных нам союзников»
[180].
Таким образом, отцы-командиры сделали окончательный выбор в пользу невинно пролитой крови, чтобы рядовые бойцы АК, не дай бог, не пошли в Войско Польское в СССР. Враг номер 1 слабел, его место занимал враг номер 2 — Россия, который на тот момент назывался СССР, что для поляков принципиальной разницы не имело, а потому нужно было срочно предпринимать шаги на опережение. Именно таким шагом и являлась операция «Буря», целью которой — а это в настоящее время никто из современных историков, в том числе и польских, не отрицает — было овладение соответствующими территориями (в рассматриваемых нами случаях — территориями бывших «восточных окраин») до вступления на них Красной армии. А потому местным командирам АК и представителям Делегатуры правительства предписывалось выйти из подполья при появлении Красной армии и взять на себя властные функции как военного, так и гражданского характера на освобожденной от гитлеровских частей территории. При этом, как отмечают все исследователи, ни в одном приказе, касавшемся реализации «Бури», предусмотрительно не указывалась конечная цель данной операции, речь шла только о демонстрации принадлежности территорий конкретных округов к Польше.
А что же отцы-командиры, которым вменялось в обязанность реализовать эти далеко идущие планы? А они, оказывается, шапкозакидательские настроения своих предводителей разделяли совсем не безоглядно. Доказательством чему интересный отрывок из книги пана Дурачыньского «Между Лондоном и Варшавой», выдержки из рапорта курьера МВД польского правительства по итогам его поездки летом 1944 г. в оккупированную Польшу: «...Польская нация держит экзамен в этой войне. Но экзамена этого не сдают руководители нашей подпольной жизни, организаторы конспирации, политические и военные вожди. Я мог бы перечислить среди руководящих нашей подпольной жизнью весьма мало тех, кто ориентируется в международных событиях, в расстановке сил в мире, и тем самым в наших возможностях. Но и эти особы, которые ориентируются, отбрасывают неблагоприятные известия, основывая свои воззрения, надежды и действия на известиях благоприятных. Когда я говорил, что Россия сейчас является мощью, с которой мы должны считаться, мне отвечали, что это ее последние судороги, что у нее нет ни собственного оружия, ни боеприпасов, что она воюет американским снаряжением и зависит от англосаксонских поставок продовольствия... Что же может быть проще, чем сражаться до последней капли крови за каждую пядь польской земли и погибнуть. То, что общество не пошло на сотрудничество с Германией, обошлось нам смертями миллионов людей. То же, что мы будем героями, которые ни от чего не отступят, может стоить нам потери всей Польши».
А теперь процитируем М. Солтысяка, видевшего вблизи организацию «Бури»:
«Власти... засыпали отряд инструкциями, приказами, проводили все новые и новые инспекции — создавались предпосылки для возникновения эпопеи, в которой многие обязательно хотели поучаствовать. На территорию лагеря... приезжали люди... которые уже в первый день требовали высылать их в разведку, а наряду с ними — ловкачи разной масти, известные близкими отношениями с немцами, люди, которые получали неплохую прибыль за несколько лет оккупации. Теперь же они декларировали свою жажду борьбы, лишь бы только не опоздать в забеге к независимой Польше, лишь бы только в последнее, как они считали, мгновение провозгласить свою солидарность с делом, которого они до сих пор не хотели и замечать. Начались торги самыми святыми ценностями». И этим словам Мариана Солтысяка, воевавшего с оккупантами до последних дней, трудно не доверять, ибо он был по крайней мере здравомыслящим человеком, а потому уже во время проведения операции «Буря» искренне недоумевал, получив приказ: «Двигаясь вслед за арьергардом немцев, впереди передовых советских частей... занимать территорию и создавать условия власти, которую уже готовой обнаружат советские войска...»
[181]
А особенно ценно свидетельство Солтысяка еще и потому, что в сегодняшней Польше нигде, начиная с трудов маститых исследователей и кончая школьными шпаргалками по истории, не встретишь более или менее объективный взгляд на действия «элиты общества» — Армии Крайовой — в рамках «Бури». В основном речь идет о героических деяниях патриотов из Армии Крайовой и предательском поведении Сталина и его военачальников, не говоря уже о преступлениях по отношению к АК со стороны НКВД. Относительно героизма бойцов и части командиров АК спорить не будем — многие из них воевали, в том числе и в Войске Польском, созданном З. Берлингом, и наверняка были среди тех, кто вместе с Красной армией брал Берлин. Только это войско, если верить той «правде» о войне, что несет миру польский Интернет, оказывается, было войском наймитов и истекало кровью ради захватнических интересов Советов. Так на это смотрят сейчас. Но как раз тогда, когда разворачивалась «Буря», среди высших офицеров АК, реалистов, а не отцов-командиров типа коменданта АК Бура-Комаровского, было и другое мнение.
По сообщению полковника Миткевича, польского представителя при главном штабе союзников в Вашингтоне, Сталин в ответ на вопрос союзников, какую позицию он займет в отношении повстанческих действий АК, сказал осенью 1943 г. следующее: Если эти вооруженные силы не подчинятся заранее советскому командованию, то он их не потерпит в тыловой зоне. Это был ответ недвусмысленный и с чисто военной точки зрения правильный, хотя его последствия для польской стороны стали весьма тяжкими. АК в конечном итоге приняла решение начать боевые действия самостоятельно и потому не могла рассчитывать на благосклонность Сталина или советскую помощь. Это положение, кстати, прекрасно осознавали штабисты АК — генерал Татар и генерал Пелчыньский. Зам. начальника штаба АК генерал Татар еще осенью 1943 г. составил для командующего АК записку с обоснованием своих предположений относительно ситуации на ближайшее время. Он считал, что в результате военных действий вся Юго-Восточная Европа окажется в советской зоне влияния. Отсюда резонный вывод о том, что следует отказаться от политики двух врагов, следует с Россией договариваться, и как можно быстрее, пока Красная армия не вошла на территорию Польши. Больше того, он считал, что АК должна начать боевые действия по согласованию с советским командованием и подчиняясь ему в оперативном плане. Что заранее исключало хозяйскую роль АК на территориях, куда вступала РККА. Безусловно, этот вариант генерала Татара не спас бы Польшу от послевоенного влияния СССР, но, скорее всего, предотвратил бы катастрофу Варшавского восстания, конфронтацию с СССР и трагедию АК в послевоенный период. Потому-то, наверное, он и был выслан в Англию, а его место занял легионер, наш старый знакомый — генерал Окулицкий.
