В то же время, наводя порядок и способствуя улучшению учебного процесса в Академии, Оленин действовал в духе основных принципов реакционной внутренней политики царизма, установившейся после Отечественной войны. Так, при нем подтверждено было запрещение посещать классы Академии крепостным. Запрет этот был установлен еще уставом 1764 году, однако со временем его стали обходить, и в первые годы XIX века художественные классы посещались «людьми несвободного состояния». По распоряжению Оленина это положение было изменено.
После смерти Оленина президентами Академии художеств стали назначаться особы императорской фамилии. Так, в 1843 году президентом стал герцог Максимилиан Лейхтенбергский, вице-президент — граф Ф. И. Толстой.
На деятельности Академии все больше сказывается правительственная реакция. Николай I все чаще вмешивается в дела Академии, перемещает и удаляет неугодных ему профессоров. Устанавливается «высочайший» контроль и над произведениями художников. Совету Академии сообщается, что перед открытием академических выставок император сам будет осматривать картины и исключать из экспозиции те работы, которые он признает недостойными публичной выставки.
[208]
Система академического обучения, сложившаяся к началу XIX века, просуществовала без значительных изменений до конца XIX века. Первоначально, по уставу 1764 года, обучение в Академии художеств начиналось с 6-летнего возраста и длилось 15 лет. Оно делилось на несколько этапов: с 6 до 9 лет ученики находились в так называемом «детском классе», где происходило «поучение по летам их закона Божия и всех частей первого детского воспитания», а также «чтение и писание на российском и иностранных языках». Здесь же изучались «первые основания арифметики», рисование, «краткие сведения» из географии, геометрии, истории. По существу, продолжалось это изучение и в «отроческом» классе с 9 до 12 лет.
В «юношеском классе», в котором находились ученики с 12–15-летнего возраста, к прежним предметам прибавлялись: математика, «первые основания физики» и «натуральной истории», а также «правила архитектуры и делание чертежей».
[209]
После окончания юношеского класса учеников разделяли — проявившие наибольшие способности к рисованию продолжали обучение в высших классах Академии, остальных переводили в ремесленные классы — резьбы по дереву, позолоты и т. п. Обучение в высших или ремесленных классах также длилось 6 лет.
[210]
В 1802 году детский класс был упразднен, в связи с чем срок пребывания в Академии сократился до 12 лет, а прием учеников стал производиться с 9-летнего возраста. Учебная программа была расширена за счет введения оптики, теории архитектуры и эстетики. Кроме казеннокоштных пансионеров, находившихся на государственном обеспечении и живших при Академии, разрешено было обучать и своекоштных, живших дома или на частных квартирах.
Всем ученикам Академии полагалась форма: синие куртки с короткими штанами, белые чулки и башмаки с пряжками в виде лир. Позднее короткие штаны были заменены брюками, с обуви сняты пряжки.
Условия учебы и жизни воспитанников, особенно казеннокоштных, были нелегкими. Большая часть дня предназначалась для занятий. Учебный день казеннокоштных учащихся начинался в 5 часов утра, в 6 часов шли на молитву и завтрак. «В семь утра шел звонок, и все четыре возраста отправлялись в научные классы до 9 часов, после чего старшие два возраста отправлялись в специально художественные классы, младшие же два возраста — в классы рисования, которые и продолжались до 11 часов, затем в 11.30 был обед; после обеда прогулка продолжалась до первого часа; после чего у младших были вторично учебные классы, а у старших двух возрастов — занятия в специально художественных классах: затем два часа отдыха и раздача младшим классам по куску полубелого хлеба, как то было утром, — в 5 часов вечера рисовальные классы для всех 4-х возрастов до 7 часов вечера, после чего ужин, и в 9 шли по своим спальням, где и спали до 5 часов утра».
[211] Так вспоминал об обучении будущий ректор Академии художеств Ф. И. Иордан. В его воспоминаниях рисуется и неприглядная картина быта воспитанников — постоянный холод в спальнях и учебных помещениях, вечером — темнота в бесконечных коридорах, пугавшая младших учеников, хроническое недоедание. Насколько скудным было питание, видно из приведенного «меню»: «завтрак, состоявший из куска хлеба с чистою невскою водой… Обед состоял из супа с перловой крупой или бобами и соуса с бобами. Так как этими кушаньями кормили воспитанников довольно часто, то и составилась поговорка, что на обед подавали соус под бобами и бобы под соусом. Мяса давали очень мало, да и такого, которое едва можно было жевать… В 8 часов отправлялись ужинать: ужин состоял из того же супа, что и на обед, и гречневой каши».
[212]
Процесс обучения осуществлялся неровно. В то время как художественные классы велись выдающимися мастерами, преподавание общих предметов было слабым или просто плохим — не хватало учебников и учебных пособий. К тому же педагоги часто не обладали необходимыми знаниями. Нередко были, особенно в начале XIX века преподаватели, подобные некоему Фоняеву, который «раньше будучи швейцаром и костюмером, потом стал учителем „российского чтения, церковного пения и арифметики“».
[213]
Не на высоте бывали и моральные качества педагогов. Наряду с хорошими учителями память питомцев Академии сохранила образы и таких «горе-педагогов»: «Сердитый, с сильным басом от неумеренного употребления алкоголя… дерзкий на руку, в которой он всегда держал ключ, и часто, бывало, им ранил ученика от неудовольствия».
[214]
Несмотря на недостатки общеобразовательного обучения, профессиональная подготовка учеников Академии была достаточно высока. Обучение рисованию начиналось с копирования работ известных художников. Затем в следующем классе переходили к «гипсам», то есть рисовали копии античных скульптур. Для этого в помощь учащимся был организован при Академии музей, где были представлены слепки с античных скульптур, картины, гравюры, рисунки, а также копии с прославленных произведений западноевропейского искусства. Тщательное и глубокое изучение памятников классического искусства, преимущественно античного, а также итальянского эпохи Возрождения способствовало формированию художественного вкуса и высокопрофессиональных навыков, особенно в рисунке. Вообще технике рисунка в Академии этого времени придавалось очень большое, если не первенствующее значение. И академическая школа добилась здесь немалых успехов. Когда выпускник Академии О. А. Кипренский выставил свои произведения в Италии, они были приняты за работы великих мастеров прошлого — Рубенса или Рембрандта.
