Вступив на избранный путь, художник продолжает неотступно ему следовать. Первая половина 1820-х годов — период наиболее интенсивной и плодотворной работы Венецианова. В эти годы он создает лучшие свои произведения, отмеченные ясными чертами сентиментализма с присущей этому направлению симпатией к обыкновенным людям, чистым нравственным отношениям, природе.
Вот как характеризует этот период советский исследователь творчества художника Г. К. Леонтьева: «В Сафонкове он обрел большую свободу и независимость мыслей и поступков. Он ощутил себя в единении и согласии с природой, с сегодняшним днем и с самим собой. Это согласие с миром и самим собой было в высшей степени свойственно Венецианову. Отсюда поразительное чувство природы, благоговение перед деревом, цветком, солнечным светом, землей. Отсюда созерцательное восхищение, отсюда создание гармонических образов».
[219]
Следующее крупное произведение художника «Гумно» является еще одним и более уверенным шагом по новому пути. Картина, подобно «Очищению свеклы», является поэтическим воссозданием обычного сюжета крестьянской страды — обмолота зерна. В огромном гумне, пронизанном потоками солнечного света, льющегося из раскрытых дверей и стенного проема, идет обычная крестьянская работа — мужики заводят запряженных лошадей, на переднем плане остановилась группа женщин, присел- крестьянин, сметающий зерно. Заметно, что работа привычна, движения людей сноровисты, неторопливы, фигуры крестьян исполнены спокойствия, силы, внутреннего достоинства.
Художник смело противопоставил канонам классицизма новые приемы письма. В противовес академическим традициям сюжет картины был взят не только из современной жизни (а не античной истории или мифологии), но из жизни «низкой», трудовой, крестьянской. Не подвиги крестьянских героев воспевал художник, а тяжкий труд русского хлебопашца.
Кроме того, в сцене, изображенной на полотне, нет по существу главного действующего лица, которое по правилам академической школы полагалось помещать в центре картины. В центре же «Гумна» вообще никого нет, а крестьяне, размещенные по краям картины, равнозначны по степени участия в происходящем.
И, наконец, совершенно новая трактовка перспективы. В произведениях художников-академистов принято было размещать изображаемую сцену на переднем плане, причем задний план играл роль декоративного фона по отношению к развивающемуся событию. В «Гумне» же действие уходит в небывало глубокое пространство. Причем Венецианов выступает здесь смелым новатором и в решении проблемы перспективы, используя ее как одно из средств более правдивой передачи действительности.
На выставке 1824 года художник вместе с «Гумном» экспонировал еще несколько работ на крестьянскую тему: «Крестьянка», «Крестьяне», «Крестьянка с грибами в лесу», «Крестьянка, занимающаяся чесанием шерсти в избе», «Крестьянские дети в поле», «Утро помещицы», «Вот тебе и батькин обед!». Позднее были написаны тематически примыкающие к этой серии: «Спящий пастушок», «На жатве», «Лето», «На пашне. Весна», а также «Девушка с бураком», «Крестьянская девушка с серпом во ржи», «Жница» и др.
Углубляясь в «крестьянскую тему», художник все явственнее начинает ощущать сопричастность изображаемых им людей окружающей природе. Люди, работающие на земле, воспринимаются им в неразрывном единстве с этой землей, которая не только дает им хлеб, но наделяет чувствами чистыми и добрыми. Это та нравственная основа «согласия с миром», которая так близка была самому Венецианову и определяла внутренний настрой его картин этого периода.
Постепенно мотивы ландшафта начинают появляться на полотнах. В картине «Спящий пастушок» был впервые изображен отечественный пейзаж, созданный вне мастерской, непосредственно «на натуре». На смену фантастическим, искусственно скомпонованным пейзажам академических полотен или картинам роскошной, но чуждой итальянской природы, впервые в русской живописи появляются изображения неоглядной русской дали, речушки, поросшей ольхой, неяркого неба с облачками. Родная природа, гармонично сочетаясь с образами людей, придает им поэтичность. Так, в картине «На пашне. Весна» молодая миловидная крестьянская девушка ведет по полю двух лошадей, запряженных в борону. Радостью весеннего пробуждения веет от влажной земли, нежной зелени, фигуры девушки. Праздничная, не рабочая одежда крестьянки, ясное высокое небо, мягкая поступь девушки и идущих за ней коней — все это создает впечатление гармонии человека и природы.
Картины, созданные художником в 20-е годы XIX века, открыли новую страницу в истории русского изобразительного искусства. Крестьяне не просто появляются на его полотнах, целым миром входят они в русскую живопись, входят степенно, достойно. Они — люди труда, художник постоянно изображает их в работе — на гумне, пашне, на жатве. Труд их тяжел, но они работают умело, ловко, и это вызывает уважение. Добрые приятные лица, живые глаза свидетельствуют об уме, нравственных их достоинствах. В этом отношении Венецианов безусловно близок Карамзину, показывавшему на примере «бедной Лизы», что и «крестьяне чувствовать умеют». Влияние идей сентиментализма и личности родоначальника русского литературного сентиментализма на творчество Венецианова ясно прослеживается. С Карамзиным художник был знаком и писал его портрет. При этом Венецианов не только, конечно же, читал его повести, которыми зачитывалось просвещенное общество того времени, но и знакомился с другими произведениями сентименталистской беллетристики. Так, в переписке художника есть сведения о чтении им сочинений Кристиана Геллерта (писателя-сентименталиста XVIII века) и так называемого «Путешественника». В письме к знакомому содержится следующая приписка Венецианова: «Посылаю „Путешественника“ и благодарю. Этот любезный автор не пишет, а говорит. Много одолжите, если читая, доставите удовольствие слушать его в других томах».
[220]
Как известно, именно Карамзин, боровшийся за упрощение и модернизацию литературного слога, писал, «как говорил». На этом основании исследователь творчества Венецианова Г. К. Леонтьева считает, что здесь речь идет о «Письмах русского путешественника» Карамзина.
[221]
«Карамзинистское», сентименталистское начало ощущается и в восторженном восприятии художником родной природы, слиянии с ней человека. Идиллистический «Спящий пастушок» Венецианова в этом отношении, конечно же, родственен «селянину» Карамзина, который умиляется при виде поющей пташечки.
Как и Карамзин, художник придавал очень большое значение народному просвещению, в котором видел средство, способное смягчить крайности крепостного права и улучшить положение народа. Эти убеждения приводят Венецианова в 1818 году в легальную декабристскую организацию «Общество учреждения училищ по системе взаимного обучения», способствуют сближению его с декабристом М. Ф. Орловым. Попытку реализовать свои взгляды на практике Венецианов предпринимает в своем имении. Дочь его впоследствии вспоминала, что «лет сорока тому назад, как и слуху не было нигде о крестьянских школах, а у нас в нашем маленьком Сафонкове была устроена школа из 10 крестьянских мальчиков».
[222] Наряду со школой в имении обучали крестьян различным ремеслам — кузнечному, столярному, сапожному, малярному и т. п., а женщин — рукоделиям и ткачеству.
[223] Вообще, в основе хозяйственной практики Венецианова лежало убеждение о нравственных и материальных обязательствах помещика по отношению к его крепостным. Эту мысль он формулирует в одном из писем: «Наши (то есть помещиков) обязанности очень тяжелы, ежели их выполнять и по законам гражданским, и церковным, и даже по законам материального благоустройства состояния. Как ни кинь, а все выйдет, что не крестьянин в крепостном состоянии, а помещик, понимающий вполне свои отношения к крестьянину, а не тот, который тонет в грязи феодализма».
[224] Итак, как видим, художник резко осуждает помещиков, которые не понимают «своих отношений» к крепостным, не заботятся об их материальном и нравственном благополучии. Но отсюда следует, что правильное и честное соблюдение помещиком обязанностей по отношению к своим крестьянам способно обеспечить полное благоденствие последних. В пользу именно такого понимания художником взаимоотношений помещиков и крепостных говорит то идиллическое описание порядка, заведенного Венециановым в своем имении, которое мы находим в воспоминаниях его дочери. Не случайно, думается, что описание это предваряется фразой о том, что он заботится о крестьянах «как отец».
[225]
