Книга История русской культуры. XIX век, страница 87. Автор книги Наталья Яковкина

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «История русской культуры. XIX век»

Cтраница 87

Современница вспоминала: «Сидели по двое на одном стуле… сидели на коленях друг у друга, на окнах, на полу». [366] Симпатии слушателей в основном были на стороне Костомарова. Стремление университетских ученых распространять научные знания проявилось и в чтении публичных лекций, которые ранее подвергались административным гонениям. При Вольном экономическом обществе с конца 50-х годов возобновились публичные лекции по широкой программе, профессор Петербургского университета С. С. Куторга прочел там целый курс «О человеке и природе». В Казани профессора университета Ешевский, Бабст, Булич и Пахман читали лекций гуманитарного цикла. В Петербурге товарищество «Общественная польза» даже открыло зал для публичных лекции в Пассаже. Там читали лучшие профессора университета:

Ленц, Загорский, Ходнев, Цонковский. Билеты брались нарасхват. Лекции проходили при переполненном зеле. На каждой присутствовало не менее 300, часто до 500 и более человек.

Изменения происходили и в студенческой жизни. Постепенно исчезал дух казарменной дисциплины, полицейского контроля. По словам современника, «начался ряд освободительных действий», в результате которых студенты почувствовали себя свободнее: «начали курить в стенах университета… О ношении треуголок и шпаг начальство уже не заикалось; их сдали в архив даже франты-беложилетники… Вместе с тем, начали появляться в университете студенты с косматыми гривами и усами… Все это были мелочи, но они несказанно поднимали дух и укрепляли…». [367]

Бедность большинства студентов, непривилегированность социального положения: выходцы из мелкопоместного дворянства, духовного сословия, мещанства, они, оторвавшиеся от своего сословия, по существу были разночинцами — все это воспитывало в них самостоятельность поступков и суждений, привычку рассчитывать только на свои силы, непримиримость к несправедливости.

Любознательность таких юношей проявлялась не только в науке, но и в активном интересе к общественной жизни. Наряду с этим возникали стремления обсудить университетские проблемы, свое положение. Так, студенты Петербургского университета стали выпускать листки, в которых «помещались сведения о том, что обсуждали и что порешили на той или другой сходке, отчеты о действиях кассы (взаимопомощи — Н. Я.), распоряжения старост… сатиры на профессоров и студентов». Однако вскоре редакторы и сотрудники листков были вызваны к попечителю князю Щербатову, который обязал их представлять ему тексты листков. Естественно, что дальнейшее распространение их прекратилось. Эта и подобные административные меры вызывали возмущение студентов, усиливавшееся всем происходившим в стране. «Сверху предпринимался ряд либеральных мер, — писал современник. — Общество выражало большое сочувствие им, вместе с тем роптало, волновалось, протестовало по поводу злоупотреблений и беззаконий, какие встречались на каждом шагу. Сатирические листки, с „Искрою“ во главе, взапуски обличали их; в газетах печатались протесты с десятками подписей…». [368] Начались массовые сходки студентов, которым пыталось препятствовать начальство. В Московском университете, «когда очень многолюдная сходка хотела собраться в большой актовой зале старого университета, начальство распорядилось запереть двери этой залы; но это повело лишь к тому, что толпа выломала двери и, войдя в залу, устроила тем сходку…». Постепенно студенческие собрания стали носить политический характер. «…Несомненно, — свидетельствует участник сходки, — что в числе ораторов, говоривших на сходках и вообще руководителей движения были и прямо политические ораторы, находившиеся в связи с тайным обществом „Земля и Воля“, распространившим в то время деятельность свою по всей России». [369]

Студенческие сходки и выступления стали вызывать тревогу в правительственных кругах. «Государь, — записал в своем дневнике профессор Петербургского университета, редактор „Северной почты“ А. В. Никитенко, — призвал к себе министра (Ковалевского — Н. Я.) и объявил ему, что такие беспорядки, какие ныне волнуют университеты, не могут быть терпимы, и что он намерен приступить к решительной мере — закрыть университеты». [370] Честный и умный, по словам того же Никитенко, Ковалевский возражал против этих крайних мер, но, не сумев успокоить студенческие волнения, был заменен не посту министра просвещения г. Путятиным, попытавшимся силой воздействовать на движение. Когда в Московском университете состоялась грандиозная студенческая демонстрация в день памяти профессора Т. Н. Грановского, то на следующий день 24 человека из ее участников были арестованы.

В мае — июне 1861 года правительством были приняты постановления о запрещении студенческих сходок и собраний, а также об освобождении от платы за учение не более двух студентов из каждой губернии, что закрывало двери университетов для малоимущих. Но эти меры только подлили масло в огонь. «Для возбуждения университетских волнений, — писал студент Киевского университета, — явился новый повод в только что изданных для студентов правилах, применение которых во всех почти университетах встречено было ропотом и даже сопротивлением». [371] В ответ на эти правительственные указы возникли крупные студенческие волнения во многих университетах. В Киевском университете в связи с арестом студента Пеньковского начались массовые сходки. Особенно значительными были выступления студентов в Москве и Петербурге, где уличная демонстрация была разогнана полицией. «Господствующее настроение между студентами было самое крайнее: ненависть к власти… протест против существующего порядка вещей, доходивший до полного отрицания какого бы то ни было с ними компромисса» [372], — вспоминал участник этих событий.

В ответ на студенческие волнения власти закрыли Петербургский университет впредь до «особого распоряжения», которое последовало лишь в 1863 году.

Студенческие волнения вызвали широкое общественное сочувствие. Университетские вопрос приобрел политическое значение, так как отношение правительства к просвещению определяло и общую направленность внутренней политики. Подъем студенческого движения оказал непосредственное воздействие на разработку нового университетского устава, подготовка которого продолжалась с 1858 по 1863 год. В ходе его обсуждения высказывались самые крайние предложения, вплоть до превращения университетов в исключительно дворянские учебные заведения. Министр Путятин проявил полную некомпетентность в данном вопросе. «Очевидно, — писал Никитенко, — он не в состоянии сам обнять ни задач университетов, ни нужд их, ни средств, как их преобразовать и улучшить». [373]

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация