Вообще много странного в показаниях Грачева, то он говорит, что Язов приказал действовать исключительно по его команде, то утверждает, что полки из Бол града приказал перебросить в Москву Ачалов. Факт остается фактом, Грачев проявлял огромную инициативу. Например, я издал директиву: привести войска в повышенную боевую готовность, а Павел Сергеевич самостийно привел их в полную боевую готовность. По его же инициативе и было организовано «место» для «интернированных» в «Медвежьих озерах». Любому ясно, что не прерогатива министра обороны задерживать, допрашивать, тем более «интернировать». Я не отдавал приказа задержать Уражцева. Когда мне предложили с ним побеседовать, я сказал, чтобы самодеятельностью не занимались, и Уражцева отпустили. Вопросы интернирования решались на уровне Грачева и работников КГБ. На заседании ГКЧП этот вопрос не рассматривался.
А.Б. Корсак (начальник УКГБ по Москве и Московской области): «Грачев провел совещание инициативно, сообщил, что силы ВДВ уже подтягиваются к Москве. Кроме того, на совещании был рассмотрен вопрос об административном задержании Гдляна, Уражцева. Грачев сказал: «Они давно сеют смуту». Местом, куда должны были привозить задержанных, было названо расположение одной из частей в районе «Медвежьих озер».
Можно еще привести много доказательств, что интернированием занимался исключительно Грачев, это его инициатива.
Одни спасали Союз, а другие рвались к власти. Сразу после августа униженная армия, прошедшая через чистку, стала оптом и в розницу разворовываться. В военных округах и на флотах были допрошены тысячи офицеров, сержантов и солдат, и всем задавался вопрос: «Чем вы занимались с 18 по 22 августа?» Как правило, офицеры давали объективные показания. Они понимали: разрушается великое государство!
Например, командир танковой роты Кантемировской дивизии лейтенант Бондаренко доложил рапортом по команде: «19 августа 1991 года в Москве неизвестные лица предлагали ему три миллиона рублей наличными и автомобиль-иномарку за танк».
Этих неизвестных мы хорошо знали. Они развозили водку, строили баррикады из троллейбусов, спаивали людей. Это они отстаивали «демократию».
5 сентября 1991 года Шапошников издаст приказ министра обороны № 425, в котором объявит состав комиссии по анализу деятельности руководящего состава Вооруженных Сил СССР в период государственного переворота.
В комиссию вошли: генерал армии Константин Иванович Кобец – председатель; генерал-полковник Анатолий Николаевич Клейменов – заместитель председателя; Владимир Валентинович Селезнев; народный депутат СССР Владимир Николаевич Лопатин.
Собрали и объяснительные записки от заместителей министра обороны, главнокомандующих видами Вооруженных Сил, от командующих войсками военных округов. Опытные военачальники, такие, как И.М. Третьяк, К.А. Кочетов, И.М. Мальцев, В. Литвинов, в одночасье оказались не у дел, хотя никто из них не нарушил присягу.
На кремлевском дворе воцарились новые времена. Да и сами наши прославленные военачальники не захотели принимать участие в порушении родного Отечества. Вся рыночная идеология «новых русских» была предназначена «расчеловечить» человека. И не пора ли нам осознать, что народ перестанет безмолвствовать, когда мы ополченцами пойдем на Москву. А пока в кремлевском театре абсурда – одни премьеры…
Даурия
После экзамена в академии меня сразу увезли в госпиталь, где я пролежал полтора месяца. Когда я вернулся в наш дом на проспекте Вернадского, все выпускники академии уже разъехались. Но была и маленькая радость, мой сын Игорь поступил в Высшее военно-морское училище им. М.В.Фрунзе в Ленинграде, и в начале октября Екатерина Федоровна решила его проведать. Уехала она 10 октября, и, как сейчас помню, во второй половине дня меня пригласили в Главное управление кадров министерства обороны, где я получил назначение в Забайкальский военный округ на должность командира дивизии в Даурию.
Вдвоем с дочуркой упаковали вещи, а когда вернулась из Ленинграда Екатерина Федоровна, скорым фирменным поездом «Россия» мы отправились в Забайкалье.
На пятые сутки прибыли в Читу. Встретил нас Владимир Харитонович Шудра и его жена Галина Лнуарьевна, мы вместе учились в академии Генерального штаба.
Командующий войсками округа генерал-полковник Петр Алексеевич Велик находился в Москве, и меня представили первому заместителю командующего генерал-лейтенанту Михаилу Георгиевичу Фомичеву – дважды Герою Советского Союза. Познакомили меня и с членом Военного совета генерал-лейтенантом В. А. Гончаровым, начальником штаба округа генерал-лейтенантом М.М. Козловым. Вечером мы с ним убыли поездом в Даурию. Встречал нас генерал-майор Сергей Филиппович Голиков.
Пока Екатерина Федоровна устраивала дочь в школу, я с командиром разведывательного батальона дод полковником Черновым выехал на границу. Зона ответственности нашей дивизии распространялась аж на 300 километров, забот хватало.
В Забайкальске первый секретарь райкома Насак Иралтуевич Юндунов встретил меня радушно.
Юндунов – бурят, а по военной специальности – артиллерист, дослужив до майора, уволился в запас. Был первым секретарем Агинского Бурятского автономного округа, но попал в немилость у Хрущева за то, что ввел «юндунки» – талоны, по которым на территории округа отоваривали мясом. Пошел на это секретарь округа после долгих раздумий, чтобы мясо спекулянты не вывозили в другие города.
Не каждая инициатива поощрялась в ЦК. Но после того как Н.С. Хрущева спровадили на пенсию, Насака Иралтуевича снова избрали первым секретарем Забайкальского райкома партии. И это было справедливо: он прекрасно знал историю Забайкалья, разбирался в течениях буддизма, и я с интересом слушал его рассказ о древней военной империи:
«По степной дороге на Кайластуй вы будете несколько раз пересекать вал Чингисхана, его сооружение относится к X–XII векам, когда не только по Монголии, но и в юго-восточной части Забайкалья кочевали различные по этническому происхождению племена. В степях Центральной Азии в начале XIII века образовалось сильное государство, с крепкой военной организацией. Предводителем – ханом этого государства был Темучин. Это его провозгласили великим ханом Чингисханом». «А против кого поспешили соорудить вал Чингисхана?» – спросил я первого секретаря. «А против кого сооружалась Великая китайская стена?» – вопросом на вопрос ответил Насак Иралтуевич и продолжил: «В Забайкалье, в северной части Китая, кочевали племена гунов, кыргызов, тюрков-уйгур, татар, караптов, и, вероятно, уже было государственное объединение маньчжур, так что, возможно, против манжур и сооружали. Вал Чингисхана уходит на территорию Китая, и вероятнее всего, что он с востока прикрывал юрты Чингисхановы, разбросанные в пределах рек Онона и Керулена, Аргуни и Ингоды.
Первым нанес на карту – «отписку» даурские земли землепроходец Петр Бекетов. Сотник П. Бекетов составил «отписку» о пути в Забайкалье в 1653 году. К этому же времени относится основание Читинского острога у слияния рек Читинки и Ингоды.
Род Бекетовых одарил Россию многими знаменитостями, от казака сотника – землепроходца, братьев А.Н. Бекетова – ректора Санкт-Петербургского университета и H.H. Бекетова – известного физика-химика до поэта Александра Александровича Блока. Магистр ботаники Андрей Николаевич Бекетов был повенчан с дочерью коллежского советника Г.С. Карелина Елизаветой Григорьевной. 6 марта 1860 года в Зарькове у Бекетовых родилась дочь Александра, мать поэта А. Блока, которая вышла замуж за А. Блока, заканчивающего аспирантуру (адъюнктуру). После окончания Блок получил назначение преподавать в Варшавском университете. Через год она возвратилась в Петербург исхудавшая, бледная, на последнем месяце беременности. Родители ее больше к мужу-немцу не пустили. Вскоре родился сын, она его назвала Александром.
