§ 14. Ветер победы
Сасаниды, правившие великой империей от Персидского залива до Памира, следуя советам индийских астрологов, руководствовались «относительно сражения указаниями дуновения четырех ветров: когда ветер дул с востока, победа принадлежала восточному царю, если с запада, то победа принадлежала владыке запада, с севера — подобно этому (вышеприведенному суеверию). Это взяли они из Индии и от индийских мудрецов»
. Изображенная картина выглядит слишком идеально, чтобы искать в истории примеры, подтверждающие ее. Вместе с тем, известны случаи, когда ветер, дующий во время сражения противнику в лицо, воспринимался как предвестник победы. В теме ветра победы две составляющие: реальная и мистическая. Ветер победы — это стихия, меняющая ход исторических событий. В библейском коде — это знак вмешательства Бога в земные дела.
Случайная выборка событий не даст возможности проникнуть в тайну явления. А другой выборки у нас и быть не может. К тому же возникает сомнение в достоверности уже выбранных сюжетов. Мы имеем дело с воображаемой реальностью. Единственный вопрос, которым следует задаться, почему военный натиск ассоциировался с ветром. Ответ очевиден. Ветер, поражающий врага в лицо, зримо свидетельствовал об участии в битве небесного войска.
Согласно сасанидскому военному трактату, полководец должен был расположить войско к бою так, чтобы солнце и ветер приходились в тыл, — правило известное и рекомендуемое также византийцами
.
Фирдоуси полагал, что в битве между Искандером и Дарием греки одержали победу над персами не силой оружия, а благодаря вмешательству природных (или, что то же самое, божественных) сил. Ход сражения и судьбу персов решил ветер. Мистическая пыль, застилающая глаза персидским воинам, заставила Дария дрогнуть.
На поле семь дней от зари до зари
Сражались неистово богатыри.
На утро восьмое вдруг ветер подул,
Пыль черную к самому небу взметнул,
И свет для иранцев затмился, лишь прах
Стоит у них темною тучей в глазах.
И, дрогнув. Дара обращается вспять,
И следом за ним устрашенная рать.
Фирдоуси. Шахнаме. Т. 4. С. 382
Вот как выглядело это событие в «Александрии» Псевдо-Каллисфена: «Одновременно с сигналом трубачей подняли крик оба сошедшиеся войска, и завязалась превеликая битва. Сражались изо всех сил, долгое время упорно сопротивляясь на флангах; поражая друг друга копьями, переходили с места на место; оспаривая друг у друга победу, отходили то те, то другие. Александр и его воины оттеснили Дария и его окружающих и одолели персов силою; в смятении они схватывались друг с другом в гуще сражения, и многие пострадали от своих же соратников, многие и от противника. Ничего нельзя было разглядеть, кроме коней, повергнутых на землю после гибели их седоков, и в поднявшейся пыли уже нельзя было распознать ни персидского стрелка, ни македонского пехотинца или всадника. Воздух стал мутным, земли не было видно под кровавой грязью, и даже само солнце, скорбя о происходящем и не желая глядеть на столько мерзостей, затуманилось» (Псевдо-Каллисфен. История Александра Великого. I, 4)
. С точки зрения древнегреческого писателя, пыль мешала обеим сражающимся сторонам и никак не способствовала победе, а ветер он вообще не упоминает. Следовательно, в «Шахнаме» мистическая роль ветра победы — мотив, привнесенный Фирдоуси в известный исторический сюжет.
Таким же образом поступил византийский церковный писатель Георгий Монах (IX в.), включив в свою всемирную хронику эпизод осады Иерусалима римскими легионами Тита: «Во время брани и осады иудеев внезапно приключилась сильная буря, которая посылаемое римлянами на них направляла прямо в цель, а посылаемое от иудеев тут же отклоняла в сторону. Римляне же увидев, что зрение иудеев помрачилось от бури, стали неожиданно нападать на них и беспрепятственно их убивали. Из этого многие [наконец] поняли, (что] это бедствие от Бога послано и от Божьего гнева они страдают» (Временник. 9.10.1). В других исторических сочинениях буря при осаде Иерусалима не упоминается.
Если верить византийскому историку Льву Диакону, во время решающей битвы руссов под предводительством князя Святослава с византийским войском произошло удивительное событие. Руссы, которые именуются в тексте скифами, с пронзительными воплями теснили ромеев. «Тогда император, увидевший, что фаланга ромеев отступает, убоялся, чтобы они, устрашенные небывалым нападением скифов, не попали в крайнюю беду; он созвал приближенных к себе воинов, изо всех сил сжал копье и сам помчался на врагов. Забили тимпаны, и заиграли военный призыв трубы; стыдясь того, что сам государь идет в бой, ромеи повернули лошадей и с силой устремились на скифов. Но вдруг разразился ураган вперемежку с дождем: устремившись с неба, он заслонил неприятелей; к тому же поднялась пыль, которая забила им глаза. И говорят, что перед ромеями появился какой-то всадник на белом коне; став во главе войска и побуждая его наступать на скифов, он чудодейственно рассекал и расстраивал их ряды. Никто не видал его, как рассказывают, в расположении войска ни до битвы, ни после нее, хотя император разыскивал его, чтобы достойно одарить и отблагодарить за то, что он совершил. Но поиски были безуспешны» (Лев Диакон. IX. 9). Мистическое появление всадника на белом коне в ореоле бури перекликается с темой небесных битв, когда сражения между людьми сопровождались сражениями между богами (см. § 9).
В мифологии войны образ ветра победы носил универсальный характер. Ветер свидетельствует о вмешательстве высших сил в ход событий, но прямо об этом не говорится. Историк VIII в. Ибн А'сам ал-Куфи описывает сражение между арабами и хазарами, которое произошло в 104 году хиджры (722/723). Противники сошлись и перемешались, «поднялась пыль, и наступил мрак. Но вдруг ветер подул в сторону хазар, и они бросились бежать. Муслимы преследовали их и убивали» (ал-Куфи, с. 18).
В 1259 г. монгольский улусный правитель Куремса, как всегда неожиданно, пришел с войной в земли Даниила Галицкого. Собрать дружину князю не удалось. В такой ситуации любой неуспех монголов выглядел как чудо. Согласно Галицко-Волынской летописи, «когда Куремса стоял у Луцка, Бог сотворил великое чудо. Луцк был не укреплен и не подготовлен к обороне. Сбежалось в него много людей, и была зима, и была высокая вода. Когда Куремса пришел к Луцку, то не мог перейти реку и хотел захватить мост. Горожане же разрушили мост. Тогда Куремса поставил пороки, желая их отогнать. Бог сотворил чудо, и святой Иоанн, и святой Николай: ветер был таков, что пороки повалило, ветер отбрасывал камни на самих татар. А когда они снова стали с силою метать камни, Божественной силой сломался порок их. И, не преуспев ни в чем, они вернулись в свои станы, то есть в степь»
.
В 1261 г. мелик Салих поднял мятеж против Хулагу-хана и запросил помощи у правителя Египта. Войско прибыло и попало в засаду, устроенную монголами. События развивались так: «Те стали твердо и оказали монголам сопротивление. Вдруг поднялся резкий ветер и ударил песком и камнями в глаза сирийцев, так что они перестали драться. Монголы кинулись на них и большую часть перебили, а остальные бежали» (Рашид-ад-дин. Т. III. С. 58).
