Всего от холеры в период эпидемии погибло 100 тысяч человек. Несколько бунтовщиков были арестованы и преданы суду. Санкт-Петербургская уголовная палата приговорила «начинщиков» к 15 ударам плетьми публично. Однако гражданский губернатор И. С. Храповицкий требовал для них ссылки в Сибирь. Через год разбирательства Сенат присудил их к 25 ударам плетей, так как «более суровое наказание превысило бы меру содеянного».
Однако меры пресечения этим не были ограничены. Как сообщает историк русской армии А. А. Керсновский, «большое количество смутьянов Северо-Западного края и столичной черни было выслано в виде рабочих батальонов в военные поселения Новгородской области. Будучи совместно с поселенцами в лагерном сборе в Старой Руссе, где вспыхнула холера, рабочие батальоны подняли бунт и втянули в него поселенцев. Были убиты более ста человек. Среди них были врачи, медперсонал и офицеры, сотни людей избиты». Холерные бунты прокатились по всей стране.
По мнению А. А. Керсновского, эти события раскрыли Николаю I всю действительную и неприкрашенную картину жизни и быта в поселенных войсках. Рядом последовательных царских указов они были преобразованы – население постепенно было «рассолдачено» и возвращено к нормальной жизни.
«Дом в стиле барок», или «фанталочный» дом
Неподалеку от Сенной площади С. Яковлев в 1780-е годы выстроил себе два дома: один на Садовой улице, а другой недалеко от пересечения Обуховского проспекта и Фонтанки. Дом на углу Садовой и Гороховой улиц (Садовая ул., 38) был «громадный и до ныне (до 1866 года. – Прим. авт.) ни на один этаж противу первой постройки не поднятый». Дом сохранил свою классицистическую архитектуру и этажность и до наших дней. Больше столетия он находился в собственности Яковлевых и только в 1880-х годах был продан купцу А. Д. Воденникову, одному из жертвователей Успенской церкви. Он выделяется среди рядовой застройки Садовой улицы и Сенной площади огромной протяженностью вдоль двух пересекающихся улиц, а также своей классической мощью, несмотря на то что имеет всего три этажа и скупой декор. Дом эффектно поворачивает с Садовой на Гороховую улицу скругленным углом, от второго этажа оформленным колоннами. Автор его до сих пор так и остается неизвестным.
Дом С. Я. Яковлева. Садовая ул., д. 38
Паспорт здания-памятника «Дом С. Я. Яковлева» за 1935 год, хранящийся в архиве Комитета по госконтролю, охране и использованию памятников, содержит информацию о кинозале, оформленном пилястрами ионического ордера и лепным карнизом, о фойе со скульптурным панно и лепным карнизом и об арендаторах – ЖАКТе и Доме партийного актива Октябрьского района. Состояние здания фиксируется как хорошее. Опись внутреннего архитектурного убранства от 1950 года сообщает о принадлежности помещений второго этажа ТАСС (Телеграфное агентство Советского Союза) – большой зал перегорожен на четыре комнаты, в которых стены завершены лепным карнизом и сохраняются пилястры с ионическими капителями. В одной из торцовых стен зала фиксируется ниша с женскими маскаронами в верхних углах, окруженными растительным орнаментом. Имеются сильно забеленные барельефы в прямоугольных рамах, изображающие группы путти. В другом помещении возникла новая лепнина в виде медальонов с женскими головками лентами и гирляндами, парные пилястры и выступающие балки перекрытия, они соответствовали парным пилястрам. В подъезде со стороны Гороховой улицы сохранилась лестница на четыре марша на квадратных столбах с перекрытиями на крестовых сводах и со ступенями из лещадной плиты. Имеются и другие каменные лестницы. В одной из квартир до недавнего времени существовали двухъярусный мраморный камин, верхняя часть которого была окрашена масляной краской (!), и двухъярусная печь коричневого поливного изразца с завершением в виде двух путти и акротериев по углам. Вот и все немногое, оставшееся от убранства дома одного из самых богатых людей страны.
Другой богатый дом Яковлева – дача на Фонтанке – как считается, был возведен «по плану знаменитого архитектора Растрелли» в 1766 году. Ее главное здание «изящной архитектуры» стояло лицом на Фонтанку, за ним был разбит сад. В. В. Крестовский описывает его местоположение прямо на набережной Фонтанки. Но это предположение больше подходит к одному из трех домов, принадлежащих Полторацким, а именно к дому 97, через боковую двойную арку которого ныне исчезнувший Полторацкий переулок выходил на Фонтанку. Дом же в «стиле барок», действительно принадлежавший Яковлеву, находился на другом месте – практически у «красной линии» Московского проспекта, на участке домов № 10–12 и гораздо дальше от Фонтанки, чем «Полторацкие» дома №№ 97, 99, 101.
Б. Патерсен. Обуховский мост. Фрагмент.
На втором плане дом С. Я. Яковлева (Собакина). На дальнем плане церковь Успения Божией Матери (Спас на Сенной). 1800 г.
Фонтанка в прежние времена именовалась Фантанной речкой, поэтому и возникло название «Фанталочный дом». Метаморфоза старинной орфографии превратила дом в нашем современном восприятии в нечто фантастическое, в фантом. И действительно, тайной и мистикой наполнена картина «Фанталочного дома» в романе В. В. Крестовского – запустение и тлен царят в еще недостроенном, наполненном богатейшими коллекциями и раритетами, но покинутом и уже разрушающемся особняке – вероятно, эта картина разорения «родовых гнезд» характерна для середины XIX века.
«Если вы пройдете по правой набережной Фонтанки, направляясь от Семеновского моста к Обуховскому, то на правой же стороне непременно заметите дом изящной архитектуры во вкусе барок. Он красноватого цвета, карнизы и окна украшены лепной работой; крытый подъезд с двумя большими фонарями с бронзовыми скобками и зеркальными стеклами ведет во внутренность этого изящного дома. Большие зеркальные же стекла в дубовых рамах украшают все окна. В одном из них торчит чучело попугая, в другом, на третьем этаже, виднеются два изящных мраморных кувшинчика.
В какую пору вечера и ночи не бросили вы взгляд на эти окна, вам никогда не придется заметить их освещенными: все глухо и пусто, словно бы дом этот вымер. Одно только крайнее к стороне Обуховского моста окно нижнего этажа составляет исключение. В нем виднеются белые занавески, да листья каких-то растений, и об вечернюю пору брезжится огонечек. Тут живет единственный обитатель пустого дома – швейцар.
Если бы какими-нибудь судьбами вам удалось переступить порог этого изящного на вид, пустого дома – странное и несколько жуткое чувство закралось бы в душу. Вы увидели бы богатые сени, с колоннами и статуями. Налево – дверь к швейцару, направо – изящный кабинет, ненарушимую тишину которого охраняют четыре человеческие фигуры, поставленные по сторонам входной двери и напротив по бокам камина. Неподвижные фигуры эти облечены в полные, тяжелые рыцарские доспехи и держат в чешуйчато-стальных руках огромные средневековые мечи и алебарды. Налево завешенная драпировкой дверь ведет в темную комнату, с заколоченными окнами, которые пропускают в щели свои две-три полоски света, и при помощи его глаз может разглядеть женскую фигуру – картину хорошего письма. Отсюда – новая дверь выводит в ванную, где винтообразная лестница поднимается в средний этаж. А около нее устроен темный потайной ход в зимний сад и под внутренние ворота, куда спускается он высокими ступенями.
