Критичность событий, происходивших в этот день в Южном секторе, не укрылась и от командующего Юго-западным направлением маршала Буденного. Семен Михайлович отреагировал на происходившие в Южном секторе события с кавалерийской прямотой, в своем приказе № 0406 откровенно предупредив командование Приморской армии об их ответственности за оборону города:
«Еще раз приказываю ОДЕССУ не сдавать, занятые позиции оборонять при любых условиях. Военный совет Приморской армии за выполнение этого приказа отвечает головой. ЧФ вам помогает во всех отношениях.
Потребуйте решительного выполнения приказа НКО СССР № 270, подчините себе вооруженные силы»
[100].
В этих боях кавдивизия, как и присланные в сектор ополченцы и тыловики, не имевшие необходимого боевого опыта, понесли большие потери, но стоявшая перед сектором задача была выполнена. Части 25-й СД успели закрепиться на новых позициях.
На новом рубеже
(23 августа)
Достигнув укрепленных позиций, части смогли наконец закрепиться и стали прочно удерживать занятый рубеж. При этом 31-й СП занял позиции на левом фланге сектора от Петерсталя до Францфельда, 287-й полк — в центре от Петерсталя до Красного Переселенца а батальон НКВД — на правом фланге от Красного Переселенца до Вакаржан
[101].
Румынское командование также прекрасно понимало значение боев, происходивших в Южном секторе, для всей обороны города, и после того как попытка прорвать новый оборонительный рубеж с ходу успеха не имела, решило атаковать круглосуточно, чтобы окончательно обескровить части, защищающие Южный сектор
[102].
Однако направление этих атак было выбрано неудачно. Румынское командование переоценило собственные силы и стало наносить удары в стык между Южным и Западным секторами, как двумя сутками раньше это сделало советское командование. Части Южного сектора были несколько потеснены назад, но значительно более боеспособный 90-й СП смог удержать свои позиции
[103].
Более успешными оказались действия румын на левом фланге сектора, где они нанесли удар в стык между 31-ми 287-м полками, пытаясь занять Петерсталь. 31-й полк, попятившийся назад, по укоренившейся у командования армии привычке начал немедленно пытаться вернуть утраченные позиции. Впрочем, его атаки не носили упорный характер, и больших потерь он не понес
[104].
Вялые контратаки полка не произвели особого впечатления на румын и длились недолго.
Во второй половине дня румыны снова возобновили атаки на стыке 31-го и 287-го полков. Наступление противника оказалось плохо организовано и проводилось недостаточными силами
[105].
Подразделения обоих полков, потесненные на некоторых участках, тут же переходили в контратаки с любых удобных в этот момент направлений, нанося по противнику фланговые удары. К месту румынского удара Петровым были переброшены подразделения 1-й кавалерийской дивизии. Бой принял маневренный характер, отличаясь при этом крайней ожесточенностью. Батальон 6-го пехотного полка 14-й румынской пехотной дивизии был окружен и разгромлен в р-не высоты 80,0. В свою очередь один из эскадронов 1-й кавдивизии был окружен в районе высоты 76,3 и «частью уничтожен, частью попал в плен, вырвалось всего 13 человек»
[106].
Много шуму наделала атака батальона того же 6-го полка румын на стыке 287-го и 31-го полков 25-й Чапаевской дивизии, произведенная в 19.00, которую удалось отбить при артиллерийской поддержке сил ОВМБ и армейской артиллерии. В 70-е гг. она получила широкую известность как «психическая атака» — под таким названием она вошла в мемуары бывшего начальника штаба Приморской армии, маршала Советского Союза Крылова, а оттуда попала в фильмы «Поезд в далекий август» и «Подвиг Одессы».
Из 31-го стрелкового полка Петрову в 19.25 доложили, что «(в) 19.00 часов противник силою до батальона в полный рост с развернутым знаменем пытался наступать в направлении южнее 63,3. Но сосредоточенным огнем 3-х дивизионов знамя свернул и свернулся частью сам, а частью остался на месте.
По данным наблюдения, за ним в одном-полутора км сосредоточилось до батальона пехоты. Все данные о противнике требуют подтверждения…»
[107].
Через 20 минут Петров в очередном донесении сообщил об этом в штаб армии, полковнику Крылову, дословно повторив информацию, сообщенную ему из полка
[108].
Ни о какой «психической» атаке речь в его донесении не шла. Однако в оперсводке за 23 августа и в журнале боевых действий Приморской армии случай стал выглядеть уже по другому:
«(в) районе отм. 63,3 пр-к до 2-х батальонов ротными колоннами, в полный рост со знаменем перешел в атаку, метким артогнем до 50 % было уничтожено, остальные в беспорядке убежали с поля боя»
После войны в своих мемуарах Крылов изложил этот эпизод с новыми подробностями:
«23 августа на участке 31-го полка Чапаевской дивизии противник предпринял „психическую“ атаку. Примерно два неприятельских батальона двинулись к нашим позициям ротными колоннами, во весь рост, с оркестром… Артиллерия, минометы, пулеметы уложили не меньше половины наступавших, остальные в беспорядке бежали с поля боя. До наших окопов не дошел ни один вражеский солдат.
Получив краткое донесение об этом, я послал в Южный сектор капитана И. П. Безгинова, чтобы узнать подробности. Вернувшись, Иван Павлович доложил:
— Все точно — шли прямо как каппелевцы в фильме „Чапаев“. Офицеры с шашками наголо, солдаты пьяные.
Наши встретили их дружным огнем. Можно считать, что уничтожен целый батальон. Попытка ошеломить, взять на испуг наших бойцов привела к обратным результатам. Красноармейцы расценивали „психическую“ атаку как проявление отчаяния врага, не способного нас одолеть».
Однако дальше всех в этом вопросе, несомненно, пошел писатель Владимир Карпов, который в «документальном» романе «Полководец», несмотря на собственный боевой опыт, счел возможным написать об этом случае следующее: «23 августа Петрову доложил по телефону командир 31-го полка о начале какой-то необычной атаки. Петров, выйдя тут же на наблюдательный пункт, увидел, что по полю движутся четкими развернутыми строями подразделения противника. Прямо как в фильме „Чапаев“! Офицеры шагали с шашками наголо, а солдаты с винтовками наперевес. Позади строя, сверкая начищенными трубами, шел и играл оркестр. Звучал четкий марш, и колонны, чеканя шаг, как на параде, приближались к нашим позициям. Все это было очень неожиданно и выглядело как-то несерьезно.
