— Ну, это не от хорошей жизни, — сказал генерал Петров. — Они потеряли надежду одолеть нас в обычном бою и поэтому бросаются на такую крайность. Неужели они не понимают, что в наши дни, при современном оружии, психическая атака равноценна самоубийству?
Генерал молча смотрел на приближающегося противника и невольно любовался своеобразной красотой движущихся под звуки марша войск. Был солнечный день. Роты шли по полям ровно. Сверкали начищенные сапоги офицеров и обнаженные сабли в их руках. Было тихо. Никто не стрелял. Только звучала музыка. Все замерли, пораженные этим неожиданным парадом смерти.
— Красиво идут! — произнес Иван Ефимович точно те слова, которые сказал когда-то Чапаев при виде таких же колонн каппелевцев. — Но глупо! Ах как глупо! Даже жалко их, хоть это и враги. Ну что же, не мы вас сюда звали! Начальник артиллерии, открыть огонь! Разогнать и уничтожить эту глупую нафабренную банду!
Ударила артиллерия. Было странно и жутко видеть, как рвутся снаряды, вскидываются черные конусы земли, огня и пламени вблизи колонн, а потом и прямо в гуще шагающих. Сломались ряды, наступающие затоптались на месте. Еще несколько прямых попаданий, и солдаты стали разбегаться. Замолк оркестр, его тоже накрыли взрывы. Офицеры махали клинками, кричали, звали вперед, но в это время ударили еще и пулеметы, защелкачи выстрелы винтовок. Сраженные падали то тут, то там. Наконец, уцелевшие повернули и общей массой кинулись назад, а пули выхватывали все новых и новых убитых. Немногие добежали до своих окопов. Долго еще над полем были слышны крики и стоны раненых. Помогать им было некому. Те, кто был проучен нашим огнем в этой психической атаке, возвращаться на поле боя не решались. Только ночью румыны стали уносить раненых. Наши слышали, что в поле идет эта работа, но огня не открыли. Петров был доволен — отбито еще одно наступление, — но все же с некоторой грустью размышлял: „Почему так неразумно вели в бой в современной войне румынские командиры свои войска?“»
Истина, как всегда, оказалась где-то посередине. Попытка атаки с развернутым знаменем действительно была. Думаю, она связана с приездом 22 августа в 4-ю армию Чуперка свежеиспеченного (за день до этого) «маршала Румынии» Антонеску. Румынам нужны были публичные акции, подходящие для пропагандистских целей, но устраивали они их не в ущерб здравому смыслу. Предприняв попытку атаки в полный рост за полтора километра до советских позиций, и конечно, безо всяких ротных колонн, румыны тут же прекратили ее, как только по батальону был сосредоточен огонь артиллерии. В связи с тем, что в этот день уже вовсю ощущался «недостаток… 76-мм снарядов для полковых и дивизионных орудий и 122-мм орудий»
[109], подвезенных 17 августа «Беспощадным» и «Безупречным», огонь этот не мог быть особенно интенсивным. Румыны не были даже рассеяны — батальон остался на исходных позициях, где был без особого успеха проштурмован вызванными истребителями 69-го ИАП. Но так как успешная операция явно была нужна противнику именно этим вечером, румынское командование сменило тактику на более вменяемую.
И после того как румыны ввели в бой части второго эшелона 21-й ПД, в результате ожесточенного боя им удалось выйти на северные окраины Петерсталя и Францфельда. В бою был тяжело ранен командир 287-го СП подполковник Султан-Галиев. На его место был назначен заместитель начальника штаба 25-й СД капитан Ковтун-Станкевич.
Взятие румынами окраин двух населенных пунктов, многократно переходивших из рук в руки, было прочно забыто обеими сторонами, а вот попытка «психической» атаки еще долго вспоминалась генералами, писателями и режиссерами, как яркий пример разгрома глупого и фанатичного врага.
Положение, сложившееся к концу дня, было тревожным.
В этот день командование Приморской армии доложило командующему ООР контр-адмиралу Жукову о том, что «личный состав в течение 16 дней ведет непрерывный бой. Резервов нет, пополнение за счет дополнительной мобилизации, обученные резервы исчерпаны полностью».
Людские резервы Приморской армии были истощены. И не последнюю роль в этом сыграл и катастрофический прорыв фронта в Южном секторе, вызванный необдуманным контрударом под Кагарлыком, предпринятым 17 августа командованием Приморской армии
[110].
Невероятным усилием части сектора смогли восстановить положение после, казалось, необратимой катастрофы, но сил у них уже не оставалось.
25-я СД, пополненная ополченцами, уже была в состоянии удерживать свои позиции, но теперь боеспособность потеряла 1-я кавдивизия. Два ее полка — 5-й и 7-й, потерявшие за два дня боев до половины состава, решено было отвести в армейский резерв «для приведения в порядок и доукомплектования». В южном секторе оставался 3-й КП, выведенный в резерв начальника сектора в район Дальника. Для совместных с ним действий командующий армией передал свой резерв — 2-й добровольческий отряд моряков Черноморского флота, прибывший из Севастополя.
Также в распоряжение командира 1-й КД были переданы разведбатальон и рота связи, которые предназначались для формирующейся Одесской стрелковой дивизии.
Оборона в Южном секторе снова начинала обретать устойчивость.
Стабилизация
(24–26 августа)
В ночь на 24 августа румыны продолжили практиковать ночные атаки, нанося удары в прежнем направлении — встык между 31-ми 287-м полками. Противник после того, как части дивизии зацепились за подготовленный рубеж, стал нести значительно большие потери, чем раньше
[111].
21-я пехотная дивизия румын наступала на позиции сектора, развернувшись в один эшелон, но все три ее полка — 1-й, 24-й и 17-й — имели двухэшелонный порядок и действовали отдельными батальонами. К сектору подтянулась и 14-я пехотная дивизия, но из ее состава пока по-прежнему наступал один полк — 6-й.
После 4 ночных атак, когда стало ясно, что сопротивление со стороны батальонов 31-го стрелкового полка ослабевает противник сосредоточил основные усилия на его участке. 287-й стрелковый полк немедленно воспользовался этой ситуацией и контратакой восстановил положение на своем участке в районе высоты 63,3.
К утру у румын наметились определенные успехи в левой части сектора — около 7 часов утра 45-й батальон ВНОС, не выдержав давления противника, без приказа оставил Петерсталь. 31-й СП во время ночных боев, несмотря на то, что по нему наносились основные удары противника, сумел сохранить боеспособность. Большие потери понес только его 1-й батальон. После того как батальон усилили ротой, переброшенной автотранспортом из Овидиополя, полк в 11.00 нанес сильный контрудар на своем участке, снова заняв Петерсталь и южную окраину Францфельда
[112].
