Однако кроме приятных, хотя и утомительных, визитов королеве пришлось столкнуться и с теневыми сторонами своего нового положения. Ее с первых дней терзал призрак дяди Дэвида — она помнила серое лицо и дрожащие руки отца во время истории с отречением. Теперь скандалы начали преследовать и ее, и первой ласточкой стала принцесса Маргарет.
Решив, что тоже имеет право на личное счастье, она захотела выйти замуж за полковника Питера Таунсенда — молодого королевского конюшего незнатного происхождения. Покойный Георг приблизил этого красавца ко двору, где на него обратила внимание скучающая принцесса, занятая только развлечениями. Таунсенда считали тупицей и занудой, к тому же он был разведен; но и без этого роман принцессы с конюшим мог серьезно повредить престижу монархии. По закону 1772 года любой брак членов королевской семьи требовал одобрения монарха, и Елизавета своего согласия не дала.
Маргарет дали понять, что в случае заключения брака ей придется забыть о королевском содержании и жить как обычная домохозяйка, а также уехать за границу, как Эдуард VIII. Покапризничав, принцесса решилась на разрыв с Таунсендом, но навсегда затаила обиду на родных — тем более что те не удосужились даже поддержать ее в тяжелые минуты. Елизавета общалась с сестрой очень официально и крайне жестко, впервые дав повод англичанам упрекать себя в лицемерии и ханжестве — со временем она потеряет счет таким упрекам. Она с ее старомодным воспитанием долго недооценивала роль средств массовой информации, способных быстро раздуть любой скандал. Ей казалось, что, как в случае с Эдуардом, достаточно «попросить» редакторов ведущих газет не раздувать шумиху вокруг королевского семейства. Однако в эпоху телевидения королева и ее семья поневоле становились героями мыльной оперы, что позже печально подтвердили скандалы с королевскими детьми.
Тем временем ушел в отставку премьер-министр Черчилль, с которым была связана целая эпоха в английской истории. В свое время он и король Георг VI не понравились друг другу, но потом стали искренними друзьями. Что касается Елизаветы, то к ней Черчилль с самого начала испытывал отеческие чувства и не раз давал ценные советы. Когда позже королеву спросили, с кем из премьеров у нее были самые лучшие отношения, она отозвалась: «Конечно, с мистером Черчиллем. Он был таким забавным». В июне 1953 года у премьера случился инсульт, а через два года он подал в отставку. Елизавета предложила ему титул герцога Мальборо, но он ответил, что хочет умереть просто Уинстоном Черчиллем. Однако он прожил еще десять лет; на его похоронах королева скромно стояла в общей длинной очереди, чтобы отдать последний долг великому гражданину Англии.
Место Черчилля занял Энтони Иден; королева искренне привязалась к этому способному, но старомодному политику, очень похожему на Чемберлена. Как и Чемберлен, Иден совершил в политике крупную ошибку — совместно с Францией и Израилем вторгся в Египет. Этот шаг осудили большинство стран Содружества и даже Соединенные Штаты, и оккупантам пришлось бесславно удалиться. Популярность премьера резко упала, тем более что в разгар кризиса он улетел отдыхать на Ямайку. Уже в январе 1957 года, через полтора года после назначения, Идену пришлось подать в отставку; напоследок он обвинил королеву в том, что та поддержала его во время египетской войны, а в решающий момент отказалась от своих слов. Все это повредило ее популярности, но пока что газеты не решались ее трогать и обрушивались на придворных. Масла в огонь подлила статья лорда Алтринчема, который резко критиковал окружение Елизаветы — «твидовое сословие», которое выражает исключительно интересы высшего света и не желает признать, что Британия изменилась, стала «народной» и многорасовой. Критикану-лорду пришлось отказаться от своего титула, но многие англичане считали, что он прав.
В самом деле, королева и ее семья вращались исключительно в великосветском кругу. Все их друзья принадлежали к титулованной знати — за исключением слуг, которые четко знали свое место. Впрочем, настоящих друзей у Елизаветы не было — по натуре она человек замкнутый и самодостаточный, к тому же положение обязывает ее быть любезной со всеми, не выделяя никого. Лейбористский премьер Каллагэн говорил, что королева относилась к нему «дружелюбно, но не дружески». Многие объясняли это лицемерием, но нельзя забывать, что она с детства была стеснительной и скованной, мало знала людей и боялась их. Ей легче было общаться с любимыми собаками и лошадями, чем со своими подданными. Бывший секретарь писал: «Она очень сдержанна и чувствует себя счастливой только среди своих лошадей и альбомов с фотографиями. Она не отличается общительностью — любит сидеть в одиночестве и читать детективы». Елизавета слишком мало улыбалась и никогда не умела произносить речи; с ее плохой памятью даже короткие тексты приходилось читать по бумажке, отчего самые искренние слова становились безнадежно скучными.
Реформировать устаревший образ монархии всячески пытался принц Филипп. Он, например, завел обычай устраивать неофициальные обеды, где королева могла бы знакомиться с людьми из «другого», незнатного мира. Впрочем, сам он в близости к народу зашел слишком далеко и вместе со своим секретарем и другом Майклом Паркером оказался посетителем известного «Четвергового клуба» барона Ноэма, где царила довольно неприличная атмосфера. Любовь принца к вольным шуткам увеличивала подозрения прессы; как-то на банкете в честь голландского принца Бернхардта Филипп шутливо упал на колени и воскликнул: «Какой вы счастливый! Вас никто не знает в лицо, и вы можете заводить романы с кем угодно. А за мной повсюду ходят шесть телохранителей». За ним и в самом деле везде следовала охрана, тем самым лишая физической возможности изменить супруге. Однако Елизавета все равно была недовольна и в свойственной ей мягкой, но настойчивой форме потребовала от супруга прекратить визиты в «Четверговый клуб». Позже принц благодарил за это судьбу — в числе завсегдатаев клуба оказались советские шпионы.
Филипп утешился, занимаясь множеством дел в организациях, связанных с его любимыми техникой и спортом. Он возглавляет Промышленное общество, Британскую ассоциацию развития науки, Центральный совет физического образования, Фонд спасения диких животных и еще множество советов, комитетов и фондов. Со своим острым умом и взрывным характером он все же постоянно находится в тени своей супруги, хотя она всегда старалась компенсировать это. Герцог Эдинбургский получил титулы, воинские звания и столько наград, что они не умещаются на его мундире. Приехав как-то в Бразилию, он ради шутки спросил местного командующего флотом, не заслужил ли тот свои ордена в морских баталиях на искусственном пруду в новой столице Бразилиа. «Да, сэр, — не растерялся бразилец, — но зато не благодаря женитьбе».
Отодвинув мужа от дел государства, Елизавета поручила ему воспитание детей, что оказалось не лучшим решением. Сама она была неважной матерью из-за вечной занятости и отсутствия необходимой в данном случае нежности. Детям она отводила час утром и час вечером во время купания; в остальное время ими занимались все те же шотландские няни. А вот Филипп, пользуясь относительной свободой, проводил с детьми много вечеров, играл с ними в прятки и читал вслух. Однако и он часто бывал занят, поэтому Чарльз и Анна редко видели родителей даже на своих днях рождения. Чарльз рос пугливым, необщительным мальчиком; он рано привык к тому, что «у мамочки очень важная работа» и он должен оставаться один. Вернувшись из шестимесячного путешествия по странам Содружества, Елизавета пожала руки всем министрам и лишь потом обняла сына, дав ему тем самым первый урок поведения на публике. Друзей у него не было, и даже с собственной сестрой он держался отчужденно. У принцессы Анны было гораздо больше силы воли и энергии, и она своими проказами как-то пугала старшего брата.
