Это проблема не только для людей, уже состоящих в моногамных отношениях, наверное, многие после неудачного романа хоть раз мечтали о чем-то вроде эмоциональной контрацепции. В каком-то смысле было бы здорово каждый раз сознательно решать, хочешь ты влюбиться в этого человека после жаркого секса или нет (правда, это могло бы привести нас к утопии в духе Замятина). Насколько это возможно технически и что наука говорит о связи между любовью и сексом?
Антрополог Хелен Фишер считает, что чувство любви опирается одновременно на три нейрофизиологические подсистемы, запускающие сексуальное влечение, симпатию и привязанность. Сексуальное влечение связано с эстрогеном и тестостероном – половыми гормонами, которые есть как у мужчин, так и у женщин. Способность оценить чью-то привлекательность ассоциируется с нейромедиаторами удовольствия и стресса: дофамином, серотонином и адреналином, которые позволяют нам сфокусировать внимание на объекте влечения, мысленно возвращаясь к нему снова и снова, и ощущать приятное оживление в его присутствии. Что касается привязанности, то здесь в главной роли выступают нейромодуляторы окситоцин и вазопрессин. Ирония в том, что не всегда все три подсистемы срабатывают на одного и того же человека – мы можем ощущать невероятную душевную близость и полное взаимопонимание с одним и при этом чувствовать бешеную страсть к другому, не расценивая при этом второго как перспективного партнера для отношений. В этом плане древние греки, выделявшие несколько видов любви, определенно были правы. Такое «разделение чувств», безусловно, делает жизнь насыщеннее, но создает массу проблем при выстраивании взаимоотношений. При этом потоки разных нейромедиаторов не автономны: одни стимулируют выработку других, так что страсть, по идее, способствует привязанности, а привязанность – страсти. На деле это дает множество самых разнообразных моделей поведения: есть люди (среди обоих полов), для которых участие в совместной оргии не повод для знакомства, есть те, кто не дадут поцелуя без любви, а еще те, кто способен поддерживать глубокие эмоциональные отношения с несколькими партнерами, никого не обделяя.
Чисто теоретически (пока) все эти полезные опции можно в какой-то степени контролировать с помощью химии. В 2013 году ученые из Оксфорда написали очень интересную статью о нейрохимических перспективах лечения неудачной влюбленности – в частности, там говорится, например, что от нее, возможно, помогут лекарства от обсессивно-компульсивного расстройства: эмоциональное «залипание» на объекте обожания по своей природе родственно этому заболеванию
[125]. Надежды также возлагаются на дофаминовые и окситоциновые антагонисты – препараты, блокирующие рецепторы к соответствующим нейротрансмиттерам. Например, ученые выяснили, что, если ввести окситоцин в мозг самок, а вазопрессин – в мозг самцов серой полевки (моногамный вид), грызуны начинают стремиться создавать отношения даже в те периоды, когда они не готовы спариваться. А вот если серым полевкам вводили дофаминовые или окситоциновые антагонисты, они переходили к непродолжительным полигамным связям
[126]. Не факт, что это точно так же должно работать на человеке, но перспектива действительно добровольного выбора моногамного или полигамного поведения, конечно, завораживает. И даже если что-то уже успело пойти не так и вы влюбились в женатого мужчину с тремя детьми, который точно не сделает вас счастливой, возможно, когда-нибудь в аптеках появятся таблетки, которые помогут разорвать порочную связь. Или они будут продаваться сразу в автоматах с презервативами – тогда тем, кто договаривается на «секс и ничего личного», будет гораздо проще держать слово.
Большинство научных статей выделяют все же не две, а три категории измен – сексуальную, эмоциональную и «комбинированную». При этом в каждой из групп, разумеется, есть множество подгрупп, например, эмоциональной изменой может быть постоянный флирт с коллегой или переписка в мессенджере. Беатрис Милехам из Флоридского университета описывала в своей работе продолжительные и эмоционально насыщенные отношения через переписку в анонимных чатах
[127]. Преимущества таких отношений высоко оценивались их участниками: с одной стороны, они по-прежнему имели крепкую семью и де-юре не изменяли. С другой, у них были все радости нового (тайного!) романа. Исследователь выделила три основные характеристики таких отношений. Первая – возможность анонимно высказывать свои самые тайные фантазии и желания. Вторая – ощущение «невинности» и безвредности происходящего, так как оно не имеет никакого отношения к реальной жизни. И третья – возможность избежать негативных переживаний, потому что в случае чего из анонимного чата можно тихо уйти в любой момент.
Почему мы ревнуем по-разному
Почти все мы в той или иной степени собственники, но кто-то запрещает партнерам заводить друзей противоположного пола и устраивает слежку в соцсетях, а кто-то годами живет в свободных отношениях. С чем это связано?
Начнем с того, что ревность не уникальное свойство романтических отношений, хотя именно в них она проявляется сильнее всего. Многие люди, имеющие братьев и сестер с не очень большой разницей в возрасте, сталкивались с конкуренцией за внимание и любовь родителей. Исследования показывают, что дети начинают испытывать ревность очень рано – примерно с шести месяцев
[128]. Ученые сравнивали, как ребенок реагирует на внимание матери к социально значимому объекту – очень похожей на младенца кукле – и на нейтральный отвлекающий фактор (например, чтение книги). Выяснилось, что появление куклы вызывает гораздо большее беспокойство, что говорит не просто о расстройстве из-за невнимания матери, а именно о конкуренции. С точки зрения выживания это вполне разумно – в древние времена братья и сестры гораздо жестче конкурировали за ресурсы и в интересах каждого было привлекать к себе как можно больше внимания и заботы.
Существует так называемая теория привязанности, подтвержденная долгосрочными исследованиями, согласно которой то, насколько надежно и безопасно мы чувствовали себя в отношениях с родителями, влияет на то, как мы будем вести себя во взрослых романтических отношениях
[129]. Типов привязанности несколько, но в общих чертах их делят на «надежный» и «ненадежный». Надежный тип привязанности складывается, когда ребенок уверен, что мать может удовлетворить его потребности. С одной стороны, он будет тянуться к ней при столкновении с чем-то неприятным, с другой – чувствует себя достаточно защищенным, чтобы исследовать окружающую среду, понимая, что в случае опасности взрослые непременно придут на помощь. Во взрослом возрасте он сохранит здоровый баланс между потребностью в отношениях и самодостаточностью. Ненадежный тип, соответственно, возникает, когда ребенок не уверен, что на мать можно положиться в плане защиты и удовлетворения потребностей. Вырастая, такие люди либо становятся слишком зависимыми в отношениях (тревожный тип), либо, наоборот, боятся привязанности (избегающий тип), либо мечутся между противоречивыми чувствами (амбивалентный тип).
