В действительности возможно, что первые консулы Рима были всего лишь префектами Порсенны
, но все эти красивые предания, восхищавшие историков и послужившие сюжетом для многих латинских переложений, косвенно способствовали известности Порсенны даже в наши дни, а в конце существования Республики память о нем была еще жива. «Порсенна погребен близ Клузия, — пишет Плиний, — и на его могиле воздвигнут монумент высотой в 15 метров, а длиной и шириной 90 метров. Его внутренняя часть переполнена такой массой ходов, что, не взяв с собой клубок ниток, можно никогда не выбраться из этого лабиринта. Над этой прямоугольной постройкой возвышается пять пирамид: одна посередине и четыре по углам, каждая из них имеет 45 метров в высоту и 23 метра в основании. Сверху на них положен медный круг с бронзовым колпаком, от которого спускаются на цепях колокола, звон которых слышен издалека. На круге помещаются еще четыре тридцатиметровых пирамиды, на которых покоится новое основание, а на нем поставлено еще пять пирамид, едва ли не равных по высоте всему остальному зданию»
. Увы, археологи не нашли и следа этого грандиозного сооружения.
В Цере также были свои цари, в том числе знаменитый Мезенций, «ненавистник богов», на которого Вергилий, как мы уже говорили, возложил ответственность за чудовищные издевательства этрусских пиратов над пленными. В одной латинской надписи, недавно обнаруженной в Тарквиниях, упоминается некий царь Цере, Caeritum regem
, хотя повреждение камня не позволяет нам восстановить его имя. Кроме того, нам известны имена ряда правителей Вей — это Моррий, если, конечно, его имя установлено верно; Тебрис, давший свое имя соседнему Тибру; Проперций — тезка поэта-элегиста
, причем количество этих царей доказывает, что в Вейях местные династические традиции были столь же развитыми, как и в Риме. Более точные сведения имеются о Ларсе Толумнии, погибшем в 432 году до н. э. от руки римского консула Корнелия Косса: запись о том, что Косс принес снятые с поверженного врага доспехи в храм Юпитера Подателя на Капитолийском холме, можно было прочитать еще во времена Августа
. Существование рода (gens) Толумниев было подтверждено четыре раза за 30 лет эпиграфическими находками на раскопках храма Портоначчо в Вейях: в первой половине VI века до н. э. Velthur Tulumnes и Karcuna Tulumnes принесли в дар божеству две глиняные вазы
, а позднее, в III веке, когда Вейи уже находились под влиянием Рима и латынь вытеснила этрусский язык, некий L. Tolonios пожертвовал еще две вазы Минерве и Церере
: династия, лишившаяся трона за 200 лет до того, пережила свою былую славу, сохранившись среди местной аристократии. Можно упомянуть и малоизвестного Аримнеста, «царя этрусков», поставившего по обету трон в храме Зевса в Олимпии в знак своей щедрости
. Вспомним и о том, что, по словам поэтов, которым покровительствовал Меценат, советник Августа, он был прямым потомком царского рода Цильниев, правивших в Арретии
.
Нам известны также титулы этих царей и знаки их власти. На этрусском языке правителей называли lauchme или lauchume, в латинской транскрипции это слово приняло форму lucumo («lucumones reges sunt lingua Tuscorum»)
, но иногда римляне ошибочно принимали этот общий титул за конкретное имя. Одного этрусского лукумона, который, по преданию, был союзником Ромула в войне против сабинов, Цицерон называет «Лукумо», а Проперций — «Лигмон»
. Тит Ливий также называл «Лукумо» Тарквиния Старшего, пока тот не обосновался в Риме и не взял себе имя на римский манер — Луций Тарквиний Приск
. Такой путанице, какой не избежал и Сервий Туллий, без сомнения, способствовал тот факт, что после свержения царей само слово Lauchme или Lauchume, а также производные от него Lauchumni и Lauchumsnei превратились в окрестностях Перузии и Клузия в фамилии — такие же банальные, как французское Леруа
[13]
. В эпоху Империи одна дама из Волатерры звалась Лаукумния Фелицитас. Но стоит отметить, что даже при республиканском режиме религиозные функции бывшего царя исполнялись, наподобие архонта-базилевса в Афинах и rex sacrorum в Риме, правителем, сохранившим за собой этот титул (lucairce=regnavit)
, который, вероятно, проживал в Регии (lauchumneti в локативе в Загребской льняной книге
[14])
.
Инсигнии власти
Что касается знаков царской власти, то их перечисляет Дионисий Галикарнасский в рассказе о завоевании Этрурии Римом в эпоху правления Тарквиния Старшего. Посланники союза этрусских городов поднесли ему «символы власти, которые они обычно использовали для украшения своих собственных царей. Это были золотая корона, трон из слоновой кости, скипетр с орлом, сидящим на его навершии, пурпурная туника, украшенная золотом, и вышитая пурпурная мантия подобно тем, которые обычно носили цари Лидии и Персии
». Говоря об этрусском костюме и о том, какие его элементы позаимствовали римляне, мы еще вернемся к этим двум частям — нижней и верхней — царских одежд, в которых можно узнать tunica palmata и tunica picta, иногда украшенную россыпью золотых звездочек, римского триумфатора, который, поднимаясь на Капитолий, красовался в царских пурпуре и короне, держа в руке скипетр. Описание Дионисия Галикарнасского подтверждают, с небольшими различиями, рисунки, найденные в Цере (сейчас они находятся в Лувре)
. На них изображен этрусский царь, современник Тарквиниев, восседающий перед статуей богини со скипетром в левой руке. Правда, он сидит не на троне из слоновой кости, по неточному выражению Дионисия, а на складном стуле без спинки и подлокотников, облицованном пластинками из этого материала, которое в Риме называли «курульным креслом» (sella curulis); на нем восседали высшие магистраты во время отправления правосудия. На ногах этрусского царя характерная обувь с загнутыми носами, которую мы уже видели на саркофагах той же эпохи и в том же городе. Наконец, поверх белой туники с короткими рукавами, доходящей только до середины бедер и этим сильно отличающейся от длинной просторной туники восточных правителей, он облачен в короткий же пурпурный плащ (трабею), украшенный вышивкой.
Особым знаком царского достоинства были ликторы, шедшие впереди царя и несшие на плече фасции (пучки прутьев с секирой в середине). Уверяют, что у каждого из двенадцати этрусских царей был один ликтор, но в случае войны, когда высшая власть переходила к одному из них, в его распоряжении оказывались все 12 ликторов с их фасциями. Как раз 12 фасций этруски и преподнесли Тарквинию вместе с другими царскими знаками, в знак покорности не одного-единственного города, а целого народа. Известно также, что в Римской республике каждый из двух консулов, преемников царей, имел при себе 12 ликторов.
