Попробуем вернуться чуть дальше в прошлое. Знаменитый документ, о котором мы еще вспомним, относит нас к концу Второй Пунической войны, то есть к 205 году до н. э.
В том году Сципион, готовившийся к высадке в Африке, призвал на помощь союзников, чтобы вооружить флот, поскольку государство отказалось брать на себя расходы. Как сообщает Тит Ливий, Этрурия откликнулась сразу же, и подробное перечисление товаров, обещанных каждым городом, позволяет узнать о том, что там возделывали и какими ремеслами занимались. Цере должен был поставить зерно и другое продовольствие, Популония — железо, Тарквинии — льняное полотно для парусов, Волатерра — дерево для киля и рангоута и хлеб, Арретий — три тысячи щитов, столько же шлемов, дротики, гезумы, копья — по 50 тысяч каждого вида, топоры, лопаты, косы, корзины для земли, жернова для сорока военных кораблей и часть дорожных припасов для гребцов и надсмотрщиков, не считая 120 тысяч ведер пшеницы; Перузия, Клузий, Рузеллы — еловую древесину для строительства кораблей и большое количество зерна.
При чтении этого списка сразу же бросается в глаза, что самые богатые города Этрурии оказались отодвинуты вглубь страны, и, судя по внушительному вкладу Арретия, как в области металлургии, так и в плане сельского хозяйства, он явно стал экономической столицей Этрурии. Но если мы рассмотрим вклад прибрежных городов, то между Тарквиниями и Рузеллами, находящимися выше современного Гроссето и когда-то заменившими собой Ветулонию, увидим зияющий провал в сотню километров. В этой колыбели этрусского величия, где столько городов — Теламон, Анседония-Коза, Сована, Сатурния, Вольци — прославились своими бесценными дарами цивилизации, не удалось собрать ни центнера пшеницы. Особенно блистает своим отсутствием Вольци — великий Вольци на Фьоре. Не то чтобы жизнь там совсем остановилась: в то время в городе еще были свои зилаты, перед которыми торжественно шествовали ликторы, а позднее, в гробнице Франсуа, он будет упиваться славными воспоминаниями об Авле и Целии Вибенна. Но сам факт, что с него ничего не потребовали, доказывает, что город был разорен. И даже Тарквинии, гордившиеся тем, что из борозды на одном из окрестных полей на заре времен вышел божественный карлик Тагес
, смогли выделить из своих запасов только полотно. Ясно, что на всю эту местность обрушилось какое-то бедствие — уж не малярия ли?
По этому поводу было сломано немало копий, а вопрос так и остается открытым. Ученые спрашивали себя и спрашивают до сих пор, когда же приморская Этрурия сделалась опасной для здоровья. Да, там всегда было много лагун, но не все лагуны — источник малярии: в Равенне, например, полностью построенной на сваях посреди болот, климат был таким здоровым, что в ней даже открыли школу гладиаторов
. Малярийные комары опасны только как переносчики вируса, сами же они этот вирус не вырабатывают. Чтобы заразить малярией здорового человека, им прежде необходимо укусить больного малярией. Значит, был такой момент, когда микробы малярии оказались занесены в Этрурию, как и на равнины Сибариса в Великой Греции. И поскольку очаги малярии возникают преимущественно в тропиках и в субтропиках, занесших болезнь чужеземцев ищут в Африке или Азии. Со сторонниками версии Геродота о восточном происхождении этрусков Нелло Тосканелли сыграл злую шутку, вычленив из этой теории лишь одно: именно спутники Тиррена, высадившиеся в Ветулонии, передали вирус комарам из озера Кастильоне (Prilius lacus), и болезнь, постепенно распространяясь, в конечном итоге погубила ранее здоровый и безгрешный народ
. Отбрасывая эти чересчур смелые предположения, исследователи сегодня полагают, что эпидемия вспыхнула довольно поздно, а уверовавшие в колонизацию Этрурии пришельцами из Азии подчеркивают, что если бы Маремма уже была рассадником лихорадки, когда к ней причалили тиррены, они быстро бы оставили эти негостеприимные берега, а если бы и остались, то никогда не смогли бы создать там могущественной цивилизации, процветавшей несколько веков
.
Нам кажется, что это значит недооценивать возможности человеческой энергии, которой этрускам было не занимать. Малярийные местности возможно оздоровить, что было доказано сегодня на примере самой Тосканы, где мелиорация и сельхозреформа после долгой борьбы уничтожили последние остатки болот. Нам, французам, лучше известна история алжирской Митиджи, которая, будучи плодородной от природы, превратилась из-за бесхозяйственности и халатности во времена турецкого господства в «огромную клоаку», но теперь, отвоеванная за 130 лет у болот и лихорадки, раскинула в окрестностях Буфарика, насколько хватает глаз, свои поля, виноградники и прекрасные фруктовые сады
. Но поначалу малярия производила ужасающие опустошения среди солдат и поселенцев. Возможно ли перенести на этрусскую почву то, что писал Туссенель, глава гражданской администрации Буфарика? «В 1842 году Буфарик был самым гиблым местом в Алжире. Лица редких обитателей, не ставших жертвами малярии, были землистыми и одутловатыми. Хотя в приходе за один год сменились три священника, церковь была закрыта; мировой судья умер; весь штат гражданской и военной администрации пришлось обновить, и на главу округа, единственного, кто еще оставался на ногах, были возложены обязанности всех тех, кто умер или заболел».
Разумеется, этрускам был неизвестен хинин и у них не было Лаверана, который открыл вирус малярии
[21]. Но почему бы им не заняться борьбой с малярийными комарами, личинки которых плодятся в стоячей воде, используя два основных приема: выравнивать почву, чтобы вода не застаивалась, и осушать болота.
Велико же было наше удивление, когда мы узнали из прекрасной книги докторов Эдмона и Этьена Сержанов «История одного алжирского болота», цитаты из которой мы приводили выше, что в рукописях Леонардо да Винчи, хранящихся во Французском институте, есть записка с рисунком, на котором изображено, «как, используя проточные воды, переносить грунт с возвышенностей в болотистые равнины, делать их плодородными и оздоровлять окрестный воздух»
.
«Метод кольматажа, — заключают авторы, — зародился в Тоскане, на родине Леонардо да Винчи». Зародился? Возможно, если только это не было навыком, переданным через века этрусскими инженерами своему нежданному преемнику.
Достижения этрусской гидравлики
Необходимо отметить, что еще на заре своей истории этрусский народ умел решать сложные проблемы гидравлики и упорно «приручал» земные воды. Недавно обнаруженные древние города Спина и Адрия (о них мы поговорим позже) подтвердили свидетельство Плиния, который, описывая устье По и масштабные работы, выправившие его русло, говорил: «Все эти ответвления и каналы от самого Сагиса первыми создали этруски: выкопав канал, они направили воды реки в болота Адрии»
. Но и не заходя так далеко, можно вспомнить, что именно Тарквиниям историки приписывают сооружение в Риме дренажных рвов и сточных канав, которые позволили убрать стоячие воды с римского форума, и это расценивается как одна из величайших услуг, оказанных ими Риму.
О Тарквинии Старшем (616–579) пишут: «Он осушил в городе низкие места вокруг форума и другие низины между холмами, проведя к Тибру вырытые с уклоном каналы (ибо с ровных мест нелегко было отвести воды)»
. О Тарквинии Гордом (534–510): «Хотя этот труд, и сам по себе нелегкий, добавлялся к военной службе, все же простолюдины меньше тяготились тем, что своими руками сооружали храмы богов, нежели теми, на вид меньшими, но гораздо более трудными работами, на которые они потом были поставлены: устройством мест для зрителей в цирке и рытьем подземного Большого канала — стока, принимающего все нечистоты города. С двумя этими сооружениями едва ли сравнятся наши новые при всей их пышности»
. Своды знаменитой Cloaca Maxima, впоследствии много раз реставрировавшейся, можно видеть и сегодня в том месте, где она впадала в Тибр. Под форумом обнаружили несколько других подземных галерей, служивших сточными канавами, акведуками или резервуарами для сбора воды, стекающей с Капитолия. Все недавние археологические раскопки подтверждают, что этруски сыграли важнейшую роль, превратив Рим в in regione pestilenti salubrem — «здоровый город посреди гиблых земель», какой хотел основать Ромул
, а осушенный форум сделали политическим центром Рима. Но и после ухода этрусков в Вечном городе время от времени случались вспышки pestilentiae — малярии, делавшие опасным соседство Тибра в летнее время. В Риме сооружали святилища в честь Фебрис (богини лихорадки), а Аполлон, храм которому был построен на Марсовом поле в середине V века, почитался прежде всего как бог-врачеватель — Medicus
.
