– Около семи, – пожала плечами женщина, – точно не помню. Я,
знаете, часы дома оставила, а потом так разволновалась, ребенок плакал… Если бы
не этот мужчина…
– А больше никого вы не заметили?
– Нет. В подъезде, кроме нас, никого не было.
Сейчас, сидя в кабинете на Петровке и прихлебывая крепкий
остывший чай, Уваров думал о том, что пока все выходит вполне логично.
Каратисту было не важно, где именно убить. Мальцев прав, он не мстил и не хотел
ничего никому доказать. Он мог бы кончить Клятву и в подъезде, но помешала
женщина с ребенком. И он рискнул подняться в квартиру.
Каратист слышал разговор, знал время, понял, что Клятва
явился раньше назначенного срока, и рассчитал: тот, с кем Волобуев должен
встретиться, вряд ли мог прийти еще раньше. Зачем?
Капитан Мальцев влетел в кабинет, мокрый насквозь,
запыхавшийся и веселый.
– Там дождь как из ведра, – сообщил он, усаживаясь за свой
стол, – слушай, ты будешь смеяться, но на могиле Захара стоят свежие цветы.
Четыре белые розы в баночке.
– Ну, это пока не очень смешно, – стараясь сохранить
спокойствие, произнес Уваров еле слышно. – Захар был человеком известным. Его
многие помнят и чтят.
– Многие, – кивнул Мальцев и жестом фокусника открыл свой
старый, потертый кейс, – но свечница кладбищенского храма, женщина нестарая, с
хорошим зрением, видела сегодня в храме, после утренней службы, вот этого. – Он
протянул майору распечатку фотографии Сквозняка.
* * *
– Девочка, я же сказал, не надо мне звонить, у меня записан
ваш номер, если поступят какие-либо сведения, я сам позвоню, – говорил высокий,
раздраженный мужской голос.
– Простите, пожалуйста, может, вы посмотрите, вдруг что-то
стало известно за это время? – умоляла Соня.
– За какое время? Вы звонили полчаса назад. Я же сказал,
ваша собака в погибших не числится. Это все. Больше пока ничего не известно.
– Простите, – прошептала Соня в трубку, из которой уже
раздавались частые гудки.
Сегодня утром Надежда Павловна узнала по справочной телефон
службы поиска пропавших животных. Это оказался кооператив с многообещающим
названием «Отрада».
Сначала расклеили объявления по соседним дворам, потом
Надежда Павловна отправилась на дежурство в поликлинику, а Вера и Соня поехали
в Бибирево, где прямо в метро, у закрытого киоска, им назначил встречу агент
кооператива. Это оказался большой толстый дядька лет пятидесяти в пятнистом
костюме. Вера думала, что агент поведет их в какой-нибудь офис, но он вытащил
пухлую папку и разложил гору бумаг прямо на узеньком прилавке киоска.
– Давайте определим масштабы поиска: микрорайон, район,
город, область.
– А как лучше? – спросила Соня.
– Лучше, конечно, область, – кивнула Вера. Агент заполнил
какую-то графу, опять стал рыться в бумажках.
– Теперь определим сферы поиска. Я буду перечислять, а вы
говорите, надо или нет. Итак, помойки.
– Я не знаю, – растерялась Вера, – смотря какие помойки…
– Ладно, – кивнул агент, – лучше оставим. – Он поставил галочку.
– Дальше. Корейские рестораны.
– Это еще зачем? – удивилась Соня.
– Отлавливают собак для национальной кухни, – хладнокровно
объяснил агент, – оставляем?
– Да, – ответили хором Вера и Соня. – На всякий случай, –
добавила Вера чуть слышно.
Потом следовали меховые ателье, где из собак шьют шапки,
виварии, Птичий рынок. Напротив каждого пункта агент ставил галочки.
– Теперь давайте посчитаем, сколько у нас получилось. – Он
извлек крошечный калькулятор и через минуту сообщил:
– Один миллион семьсот восемьдесят две тысячи сто тридцать
два рубля. Можно в долларах, по курсу.
– Но у меня с собой не больше трехсот тысяч, – растерялась
Вера.
– Хорошо, – кивнул агент, – давайте триста. Сейчас вам
скажу, что можно сделать на такую сумму.
Вера и Соня попрощались с агентом и отправились домой. У
Веры в бумажнике не осталось ни копейки денег, только квитанция кооператива
«Отрада» и пара жетонов на метро.
Хотя агент и предупредил, что ему звонить не надо, Соня то и
дело набирала номер, записанный на квитанции. Каждый раз она слышала одно и то
же:
– Никакой информации не поступало. В погибших не числится.
– И на том спасибо, – вздыхала девочка и клала трубку.
Остаток дня Вера просидела за компьютером. Соня погуляла
немного, и было слышно через открытое окно, как тоскливый детский голосок
кричит во дворе: «Мотя! Мотенька?»
Вечером вернулась с работы Надежда Павловна и, выслушав
рассказ о встрече с агентом, развела руками:
– Хорошо, что у тебя с собой оказалось только триста тысяч.
Это жулик какой-то, а не агент.
– Мама, но он ведь выдал квитанцию, – возразила Вера, – и
телефон его дали в справочной.
– Ладно, – вздохнула Надежда Павловна, – мы все равно больше
ничего сделать не можем.
Без Матвея в доме было непривычно тихо. Вера просидела за
переводами до трех часов ночи. После полуночи она уже не подходила к телефону,
хотя он звонил несколько раз. Она знала, это опять проклятая фирма. Сколько раз
сегодня они по очереди с Соней хватали телефонную трубку в надежде, что кто-то
нашел Мотю, прочитал объявление…
Засыпая, Вера думала о том, что с каждым днем шансы найти
собаку будут убывать. Никогда больше они с мамой никого не заведут. Никогда, ни
за что.
Утром она проснулась от радостного Сониного крика:
– Верочка! Вставай! Нашелся! Соня в ночной рубашке стояла
над ней с телефоном в руках. Вера взяла трубку.
– Здравствуйте, – сказал низкий мужской голос, – у вас
потерялся рыжий ирландский сеттер, кобель?..
– Да, у нас, – еще не веря такому счастью, тихо ответила
Вера, – скажите, у него есть на ошейнике бирка с телефонным номером?.. – Она
назвала старый номер.
– Есть, мы это уже обсудили с девочкой, которая подошла к
телефону. Вы хотите прямо сейчас забрать собаку? Как, кстати, его зовут?
– Мотя, Матвей. Да, мы подойдем, куда вы скажете, в любое
удобное для вас время.
– Я буду ждать вас через полчаса, на углу, у
гастронома-стекляшки. Знаете, где это? Там еще фотоателье напротив.
