— Тогда самолет скоро врежется в землю, и нас торжественно похоронят на Аллее Славы в Анинске. Даже взвод назначат для прощального салюта. Оркестр гимн сыграет.
— Да пошел ты!.. Шуточки у тебя дурацкие.
— Что вы там загалдели? — спросил Иволгин.
Буренко пересел к нему и сказал:
— Видите, товарищ капитан, как темно за иллюминатором. Турбины воют как-то странно. Мы почему-то снижаемся.
— Не только снижаемся, но и уходим в сторону. И что?
— Как бы не того!..
— Что не того?
— Не грохнуться.
— Не волнуйся. Ты в любом случае выживешь.
— Это почему?
— Догадайся сам.
— Да ну вас всех! — заявил Буренко, сел на свое место, обреченно вздохнул и уставился на корпус бронемашины «Тигр».
Из кабины пилотов вышел член экипажа, прошагал по грузовому отсеку, посмотрел показания приборов у бортовой двери, что-то переключил. Все его движения были спокойными и уверенными.
Он посмотрел на пассажиров, понял, что некоторые из них изрядно испуганы, улыбнулся и проговорил:
— Не волнуйтесь, товарищи. Мы пытаемся обойти обширный фронт грозовых облаков. Если сделать это не удастся, то нас немного потрясет. Вашей безопасности ничего не грозит. Это штатная ситуация.
Услышали слова пилота и танкисты.
Ступин посмотрел на Буренко и заявил:
— Ну вот! Штатная ситуация.
— Летуны всегда пассажиров успокаивают. Им так положено.
— Да, не знал я, что можно так бояться.
— Я всего лишь опасаюсь.
Тут самолет довольно сильно тряхнуло, и за иллюминаторами сразу же началось светопреставление. Молнии сверкали совсем рядом с самолетом. Он то поднимался, то проваливался в воздушные ямы. В салоне погас свет. Замигала красная лампочка над дверью пилотской кабины.
— Вот вам и штатная ситуация! — воскликнул Буренко. — Попадет молния в корпус, сгорит электроника, и все, прилетели. Господи, спаси и сохрани!
— Жаль, памперсы ты не взял. Они бы тебе, Миша, сейчас ой как пригодились бы, — заявил Ступин.
— Отвали!
Тряска и вспышки за иллюминаторами прекратились так же неожиданно, как начались. Самолет начал набор высоты. Какое-то время темнота за бортом сохранялась. Затем вновь засветило солнце, внизу появилось безграничное облачное поле. Включился внутренний свет.
Ступин настроился достать Буренко, но его осадил Быков:
— Коля, прекращай! Грех смеяться над больным человеком.
— Посмотрю я на тебя в Сирии, когда нам боевые задачи решать придется, — проговорил Буренко.
— Отставить разговоры! — заявил Иволгин. — Всем отдыхать. Никто не знает, что нас ждет ночью. Мягкая постель в уютном модуле или марш по пустыне.
В связи с отклонением от курса «Ил-76» вышел к базе Хмеймим с отставанием от графика. В 19:47 его шасси коснулось бетонки. Самолет пробежал немного больше километра и остановился у центра управления полетами. Медленно открылась рампа.
Член экипажа вышел в грузопассажирский отсек и распорядился:
— Выход через рампу. Сперва люди, потом выгрузка техники. Начали!
Танкисты загружались на борт последними, поэтому вышли на бетонку первыми.
Быков посмотрел на друзей и заявил:
— А здесь не так жарко, как я думал. И тридцати градусов не будет.
— Какие тридцать? — воскликнул оживший Буренко. — Тут и двадцати пяти нет.
— Да закончите вы ненужные споры! — потребовал Иволгин. — В полете надоели.
Сержанты замолчали.
К танкистам подъехали микроавтобус и «Тигр».
Из бронеавтомобиля выбрался человек в тропической форме, подошел к группе.
— Я заместитель главного военного советника в Сирии, полковник Веденко Анатолий Иванович, — представился он и спросил: — Кто из вас капитан Иволгин?
— Я, товарищ полковник, — ответил Станислав.
— Очень приятно. — Полковник поприветствовал всех танкистов, указал на микроавтобус и сказал: — Это для вас. Загружайтесь. Сначала проедем в столовую, где вы поужинаете. Затем отправимся в модуль. Там проведете ночь.
— Из этого следует, что сегодня мы остаемся на базе, — сказал Иволгин и осведомился: — Надолго, товарищ полковник?
— А что, не терпится в бой? — с улыбкой спросил заместитель главного военного советника.
— Не сказать, что не терпится, но и находиться в неведении не хочется.
— Задачу я вам поставлю завтра. Прошу в микроавтобус.
Офицеры и сержанты проехали в столовую. Там они сразу же убедились в том, что кормили на базе гораздо лучше, чем у них в гарнизоне.
Приятно удивил танкистов и модуль, разделенный на отсеки, рассчитанные на три человека. В них было все, что необходимо для нормальной жизни. Туалет, душевая кабина, кухонный, гостевой и спальный блоки. В гостевом стояли диван, два кресла, небольшой столик, на стене висела панель плазменного телевизора.
Иволгин указал на нее и осведомился:
— Работает?
— Здесь, капитан, работает все, — ответил полковник.
— А мобильная связь? — поинтересовался Быков.
— Желаете позвонить близким? — спросил Веденко.
— Так точно!
— И мобильная связь есть, но только тогда, когда в воздухе нет самолетов. Во время полетов средства радиотехнического обеспечения создают сильные помехи.
— Сейчас вроде не летают.
— Да, — подтвердил полковник. — На сегодня пилоты свои задачи выполнили. Но из модуля звонить не советую. Лучше выйти из здания.
— Понял. Так и сделаю.
— Завтрак для вас в восемь ноль-ноль. Где столовая, надеюсь, запомнили. На довольствие вы поставлены, так что смело идите туда. В девять часов постановка задачи в моем кабинете. Я встречу вас после завтрака и проведу в штаб, — проговорил полковник. — Вопросы ко мне?
— Танки экспортного исполнения или обычные? — поинтересовался Иволгин.
— Обычные, — ответил полковник.
— Мы будем подчинены сирийскому командованию?
— Об этом завтра.
— Понятно. У меня больше вопросов нет.
Полковник посмотрел на остальных танкистов.
— Нет никаких вопросов, — заявил Ивасюк.
— Тогда честь имею! — сказал Веденко и ушел.
Танкисты вышли на площадку перед модулем, где в отличие от их полка имелась действующая курилка. Они сели на скамейки, курящие задымили.
Быков ушел за здание, звонить жене. За ним потянулся Ступин.
