— Ты чего это, Миша? — удивился Иволгин.
— Если о комарах-вампирах Дима брехал, то скорпионы здесь есть точно, — заявил механик-водитель. — А может, и еще какая гадость похуже. Надо осмотреть место, чтобы не вползали на него всякие твари, уложить кругом веревку из бараньей шерсти. Я ее взял с собой из России. Как чувствовал, что пригодится. Я у товарища в Туркмении был в отпуске. У него дед чабан, ездили к нему в пески. Там кошмы и такие вот веревки повсюду.
— Так они, может, для других целей?
— Не-е, друг говорил, что всякая ползучая гадость боится барана, потому как он жрет все, что попадается с травой, не разбирая, вместе со скорпионами и прочими фалангами. Бывает, и змею пополам перекусит.
— Почему ты такой наивный, Миша?
— С чего наивный-то, товарищ капитан? Что, друг тоже посмеялся надо мной?
— Скорее, ты просто не понял его объяснения. Но ладно, если веришь в эти штуки, то пусть лежит веревка. Она не мешает. Да, сигнал об опасности — камень в борт. Это на случай, если я закемарю. Понял?
— Понял. Один вопрос можно?
— Давай, — разрешил Иволгин, доставая пачку сигарет.
— Следующим на пост заступаю я?
— Ну не я же.
— Понятно. А как ночью вести наблюдение будем?
— Ночью слышно хорошо. Если и появятся какие-то посторонние личности, то они будут с фонарями или факелами.
— А если с приборами ночного видения?
— Заметим. Все, не болтай. Надоело уже всякий треп слушать.
Тут сигналом вызова сработала бортовая радиостанция. Через открытые люки это было хорошо слышно.
Иволгин чертыхнулся и заявил:
— И кому это приспичило? Твою мать, я же не доложил о выходе в заданный район! А все из-за вашей с Ивасюком болтовни. — Капитан запрыгнул в люк, на свое место, подключил шлемофон и сказал: — Волна слушает!
— Это Барс! У вас все в порядке?
— Да, вышли в заданный район, нашли место стоянки. Хотел связаться, вы опередили.
— Вы точно в заданном районе?
— Если ваша карта не врет, то да.
— План эвакуации остается прежним.
— Принял.
— Станция РЭБ вновь перехватила переговоры на плато. Будьте внимательней.
— Да, Барс.
— Прошу выходить на связь через каждые два часа.
— Это опрометчиво. Если у вас есть возможность перехватывать переговоры, то она может быть и у боевиков.
— Предлагаете связь по необходимости?
— Да.
— Хорошо.
— Как начет прикрытия с воздуха или, по крайней мере, облета района, в котором мы находимся?
— Ваша авиация занята. Я запросил нашу. Обещали помочь, но у нас, сами понимаете, возможности совсем не те, что на базе.
— Я все понял. Причин для беспокойства пока нет. Что у реки?
— Ничего. Как ни странно, наши наблюдатели не видят боевиков. Не замечают их и дополнительные подразделения прикрытия, высланные к месту переправы. Такое ощущение, что боевики ушли, но вот куда?
— Часть из Мустана подошла?
— Да.
— Понял, ждем спецподразделение.
— До связи.
— До связи. — Иволгин переключил радиостанцию на прием, выбрался из танка и сказал: — Вот и поговорили.
— Что новенького? — спросил механик-водитель.
— Как ни странно, на берегу духов нет. Не замечены они и у места нашей переправы.
— Не идиоты же они полные, чтобы рисоваться перед противником.
— Скорей всего, так оно и есть. Духи встали на удалении, где-нибудь в балке, а вперед выслали разведку. Та замаскировалась и смотрит за переправой.
— С каждым часом боевики все больше убеждаются в том, что мы ушли не к переправе, а в глубину их территории, — добавил механик-водитель. — Они могут сообразить, что наш танк встал в Харте.
Иволгин достал карту, развернул ее и сказал.
— Харта, между прочим, не самое подходящее место для отстоя. В разрушенном селении Мадрат было бы безопаснее.
— Духи могут посмотреть и там, и там.
Иволгин пожал плечами и произнес:
— Да, конечно. Но и мы кое-что сможем сделать при приближении духов. Не думаю, что они будут в восторге от встречи с нами.
— А может, главарь духов понимает это? Он просто включил дурачка, имитирует поиски и надеется на то, что не налетит на танк?
— Черт его знает, на что надеется главарь. Но тот факт, что нас ищут, сомнению не подлежит.
Механик пододвинулся ближе к Иволгину и спросил:
— А скажи, командир, на хрена мы сдались им? Для духов важно, чтобы правительственные войска не перекрыли снабжение Байара. Отряд, который шел на уничтожение переправы, разбит. Мы остались одни и ушли. За каким чертом духам гоняться за нами, рискуя заиметь крупные неприятности и понести ненужные потери?
— Танк, Миша.
Буренко посмотрел на командира.
— А что танк? Неужто у духов их нет?
— Есть, но не «Т-90».
— Семьдесят вторые есть. Тоже хорошие, мощные машины.
— Но «Т-90» лучше, надежнее. Возможно, что танк нужен им для провокации.
— Какой провокации?
— Ну, скажем, выставят они на башне российский флаг, подведут танк с пехотой, переодетой в сирийскую форму, к какому-нибудь мирному селению и откроют огонь. Прикидываешь, что может наделать «Т-90»? Он запросто сотрет эту деревню с лица земли. Духи все это запишут на камеры и выложат в западные СМИ. Вот как, мол, воюет сирийская армия, поддерживаемая русскими.
— Твою мать!.. Об этом я не подумал.
— Не исключено, что нас хотят банально взять в плен и выставить на обмен, — продолжил Иволгин.
— За бабки?
— Могут за бабки. Или духи потребуют отвести части дивизии от Байара. Снабжение у них налажено, но оно явно недостаточное для долгой обороны. Они несут серьезные потери. Только нам, Миша, если попадем в плен, ни при каком раскладе не жить. Не отпустят нас духи даже в том случае, если все их условия будут выполнены.
Механик-водитель вздохнул и заявил:
— А вы, оказывается, оптимист, товарищ капитан, обладаете удивительной способностью успокаивать людей, окружающих вас.
— Я говорю так, как будет в реальности. Да ты и сам это понимаешь. Что из этого следует?
— Попадать в плен нам никак нельзя. Лучше подорваться вместе с танком, — ответил Буренко.
— Не желательно, но ход мыслей верный. Ладно, пока есть время, покемарим.
