Буренко закрыл люк, завел дизель. Танк газанул, выбросил в атмосферу клубы дыма, резко сдал назад и придавил боевика, который пытался залезть на моторный отсек. «Т-90» выбрался из низины.
— Дави их, Миша! — крикнул Иволгин.
Сержант не мог слышать командира. Он сам догадался, что делать, включил передачу. Танк рванулся вперед.
В это время бородатый боевик вывел откуда-то сбоку женщину и детей. Он поставил их перед танком.
Буренко резко затормозил. «Т-90» остановился. Боевики подтащили к женщине с детьми капитана и старшего лейтенанта, бросили их на землю.
Механик-водитель читал по губам Иволгина: «Вперед, дави!»
Но сержант не мог убить своих товарищей и женщину с детьми.
Кабар, находившийся рядом с заложниками, понял это. Он усмехнулся и махнул рукой. Мол, все, парень, ты приехал, выходи.
Сержант до крови кусал губы, решал, что предпринять. Раздавить друзей, женщину и детей, потом поставить дымовую завесу, попытаться выскочить на плато и уйти к реке? Достать «Ф-1», выдернуть кольцо и выкинуть гранату из люка? Но в этом случае Иволгин, Ивасюк, женщина и дети тоже погибнут. Взрыв разнесет их в клочья.
Кабар между тем подошел к танку и опять показал, выходи, дескать, ничего тебе не будет. Бандиты приставили стволы автоматов к затылкам заложников.
Мысли метались в голове Буренко.
«Включить термодымовую аппаратуру? Пойдет дым, может, парни как-нибудь извернутся, отобьются? А женщина с детьми?»
Механик тяжело вздохнул и заглушил двигатель. Он приподнял крышку люка, сдвинул ее и выбрался из танка. Буренко тут же получил сильный удар в голову, от которого сознание его рухнуло куда-то в черную пропасть.
Кабар довольно ухмыльнулся.
— Вот и все, — сказал он Дарани. — Как сработал мой план?
— У меня просто нет слов! Ты сработал великолепно, Рагиб. А что мы будем делать с заложниками?
— Я обещал отпустить их, дать денег, пищу, воду, но ты ведь ничего такого не говорил. По-моему, тебе свидетели не нужны.
Дарани кивнул и сказал:
— Это так, Рагиб. В другой ситуации я забрал бы детенышей. Их можно было бы продать. Но не сейчас.
Он передернул затворную раму, повернулся к женщине с детьми.
— Детей пощади! — закричала мать.
Но Дарани расстрелял всех.
— Сука! — крикнул Иволгин. — Я тебя, тварь, на куски порву!
Боевики рассмеялись.
— Прекратить! — приказал Кабар. — Наших убитых братьев и пленных на окраину! — Он повернулся к одному из боевиков. — Вадих, садись в танк, выводи его из низины и следуй к той же южной окраине селения!
— Слушаюсь!
На место Буренко сел боевик, умеющий управлять танком. Он когда-то научился этому в Ираке.
К Кабару подбежал связист, развернул спутниковую станцию.
— Мы выполнили задание, — доложил Дервиш аль-Зару. — Танк и экипаж у нас.
— Ты молодец! Получишь за это столько… но об этом позже. Сейчас веди колонну в Майну. Там танк хорошо замаскировать, экипаж отправить в подвал. Все русские должны быть живы и здоровы. Быстрее, пока не очухались асадовцы.
Вскоре колонна боевиков двинулась к селению Майна.
Бесполезно вызывали Иволгина командир дивизии и старший лейтенант Янир. Капитан не отвечал им.
Взводный доложил, что на плато помехи. Затем они исчезли, но экипаж на связь не выходил.
В 2:10 в Харту вошел взвод Янира. Сирийцы нашли там лишь стреляные гильзы, следы гусениц, трупы женщины и детей. Танка не было. Старший лейтенант доложил об этом в штаб дивизии.
Генерал Биджани связался с Хмеймимом. Оттуда вылетели «Ми-24», но тоже никого не обнаружили. Банда успела достичь Майны и замаскироваться. Вертолеты ушли к Алеппо. Яниру было приказано возвращаться.
Глава 8
Получив известие о пропаже экипажа Иволгина, генерал-майор Биджани вызвал к себе военного советника подполковника Соколовского и командира отдельного танкового батальона майора Маси. Новость ошарашила офицеров.
— Но как это могло произойти? Ведь никто, кроме командира взвода, выделенного для эвакуации, и высшего руководства дивизии не знал о месте нахождения «Т-90», — проговорил комбат.
Генерал развел руками и заявил:
— Не знал, но так думаем мы. Начальник контрразведки дивизии должен связаться со штабом корпуса. Возможно, там есть какие-то данные по пропавшему экипажу.
— Лучше бы начальник контрразведки майор Ибани выявлял вражеских агентов здесь, в соединении. Ведь ясно, что информация по экипажу Иволгина могла уйти только отсюда.
Генерал посмотрел на Маси и спросил:
— А ты уверен в том, что у тебя в батальоне нет «крота»?
— Нет, не уверен. Сами знаете, как комплектовались части. В них набирали всех желающих, особо не проверяли. Не до того было. Игиловцы давили со всех направлений.
— «Крот» устроился не среди солдат и младших офицеров. Он сидит выше, а командование подбиралось довольно тщательно. Да и немного у нас старших офицеров.
Комбат, находившийся в крайне раздраженном состоянии, возразил:
— Мало ли командиров вышло из рядовых? Вон, начальник штаба корпуса вообще не военный. Он учителем в мирной жизни был, но ничего, пошел в армию взводным, дорос до полковника и вполне справляется со своими обязанностями.
Комдив вынужден был согласиться. В первые годы войны погибли многие кадровые офицеры. Сирийскому командованию иногда приходилось менять их на сугубо штатских людей либо повышать в звании рядовых бойцов, неплохо проявивших себя.
— Да, но вопрос остается открытым. Как русские попали в плен и вообще живы ли они?
— Мне очевидно одно. Бандиты застали экипаж врасплох, когда он ожидал подхода подразделения, назначенного для прикрытия эвакуации. Иначе духи не взяли бы его. Наши парни мигом покрошили бы их на винегрет, — сказал Соколовский.
Тут в кабинет постучали.
Дверь приоткрылась, в проеме показался начальник контрразведки дивизии и спросил:
— Разрешите?
— Входи, майор. Ну что? С чем пожаловал?
Майор Набих Ибани прошел к столу, присел, положил жилистые руки перед собой.
— Новости плохие, господа. Из штаба Икрама аль-Наби на нашу сторону перешел кодировщик отделения связи, бывший капитан правительственной армии. У игиловцев он оказался раненым. Служить им не хотел, но бандиты пригрозили уничтожить его семью, которая находилась в Алеппо. В общем, заставили. А теперь, когда Алеппо мы освободили, решил бежать. Да не пустой. Этот человек принес достаточно много информации. Но она вас не обрадует.
