— Будь проклят! Ты кто такой? — прохрипела Ильза, кусая губы. — Сволочь, скотина, русская свинья, грязный вонючий червь!
— А зачем тогда спрашиваешь, если все про меня знаешь? — Он поднял пистолет, направил ствол ей в лоб. — Ладно, знайте, фройляйн Краузе, что я сотрудник советской контрразведки, капитан Никольский.
Она оскалилась, обнажила хищные, идеально ровные, но все же прокуренные зубы.
— Ты знаешь меня. Сможешь вот так убить женщину?
— Ты не женщина.
Она поняла, что сейчас произойдет, и гневно завопила, но он уже выстрелил ей в голову. Именем всех ею замученных! Треснула симпатичная головка, потекло на землю жидкое содержимое. Оно у всех, как ни странно, одинаковое.
Капитан доковылял до скрюченного тела, лежавшего на обочине, опустился на колени. Не уберег себя товарищ старший лейтенант. Столько бед одолел, а вот с бабой сплоховал, подвела интуиция, жалость сослужила плохую службу.
Удар ножом был мастерским. Он вспорол живот, порвал внутренности. Виталька умер практически сразу, только и успел свернуться в позу зародыша. Перед смертью он закрыл глаза, но лицо его осталось перекошенным.
Никольский уселся по-турецки на проезжую часть и тупо смотрел на мертвого друга. Впрочем, скоро он успокоился, вспомнил, что должен делать. Капитан вынул обойму из пистолета. В ней остался один патрон. Второй был в стволе. Да, много не навоюешь. У Ильзы было пусто, у Витальки тоже. Ничего, он выкрутится, и не с таким справлялся.
Капитан поднялся и побрел на запад, туда, где обрывался поселок и начиналась какая-то скалистая муть.
До рассвета оставалось два часа, когда он свернул с дороги и через пару минут выбрался на берег сравнительно небольшой бухты. Шторм успокоился, тихие волны набегали на скалы. Камни громоздились у самой воды, но уже не представляли чего-то неодолимого.
Павел шел, хватался за них, засыпал на ходу. Каждый шаг давался ему с боем, жуткая усталость клонила к земле. В голове было пусто, как в кастрюле, из которой голодные студенты вычерпали всю кашу. Он старался ни о чем не думать, ничего не вспоминать.
Нужный мыс капитан обнаружил сразу. Узкий, скалистый, заваленный камнями, он вдавался в море метров на пятьдесят. На самом краю отвесные глыбы обрывались в воду.
Несколько минут Никольский лежал, притаившись за валуном, изучал обстановку. Потом он перевернулся на спину и какое-то время смотрел на бархатное небо, заряжался энергией. Павлу требовалась хотя бы минута отдыха. Ему этого хватит, чтобы закончить дело.
На краю мыса находились люди. Вот и хорошо. Их было трое. Значит, никакой засады по дороге нет. Понадеялись на Ильзу? Да, одна эта баба стоила десятка хорошо обученных солдат.
Капитан стал по камням перебираться на мыс. Он осторожно переползал с одного валуна на другой, старался не спешить, думать о пресловутых трех точках опоры, первой заповеди любого уважающего себя альпиниста.
За скалой, напоминающей растоптанный бутон, стало легче, появилась тропа. Ее не могло не быть. Этот живописный мыс в мирное время наверняка привлекал рыбаков, туристов, влюбленных.
Павел огибал массивные валуны и внимательно смотрел себе под ноги. Навыки работали. Камни из-под сапог не выстреливали, крошка не хрустела.
Тропа привела капитана к скале, в которой имелось нечто вроде маленькой пещеры. Он сунул внутрь фонарь, включил его и увидел, что это была просто ниша, где можно спрятаться от непогоды и лихих людей. Никольский обогнул камень, выбрался на финишную прямую, прошел еще пятнадцать метров.
На краю мыса располагалась маленькая ровная площадка. Над ней вился сизый дымок. Удивительное дело! Среди камней, вцепившись корнями в расщелины, произрастали криворукие кусты. Немцы обломали их, оставили лишь голые стволы, остальное пустили на растопку.
«Да, конечно. Ведь внимание английских подводников должны привлечь два небольших костра. Похоже, я успел к раздаче», — подумал Павел.
На краю мыса лицом к морю, стояли трое. Все, кто остался. По уши в грязи, в рваных накидках. Один солдат потерял каску, поблескивала лысина, окруженная слипшимися волосами. Эсэсовцы были при автоматах. Они широко расставили ноги, чтобы не упасть от усталости.
Один из них придерживал под локоть невысокого мужчину. Тот стоял с опущенной головой, ноги его заметно дрожали.
Они не садились. Наверное, в этом имелся некий смысл. Немцы хотели привлечь внимание британских подводников. Но на море в этот час было чисто, не наблюдалось никаких инородных объектов.
Капитан ничего не чувствовал. Он медленно приближался к противнику, вытянул руку с пистолетом, затаил дыхание, беззвучно переступал с пятки на носок.
До края мыса оставалось метров пять, когда занервничал мужчина, опекаемый солдатами. Он что-то почуял, не был таким толстокожим, как они, резко обернулся, заставил солдата отпрянуть.
Права на ошибку у Павла не было. Каждому по пуле! Он дважды надавил на спусковой крючок. Звуки выстрелов разлетелись по воде.
Один солдат вместе с автоматом ничком повалился в воду. Второй успел повернуться. В лунном свете блеснули испуганные глаза, но пуля вовремя пронзила его висок. Он закачался, нога соскользнула с обрыва, и второе тело обрушилось в воду.
Мужчина, оставшийся без опеки, зашатался, закричал. Павел метнулся вперед, схватил его за шиворот, оттащил от обрыва, швырнул на площадку. Тот выл от боли, закатился под небольшой козырек над скалой и угодил в кострище. Посыпались искры, вверх взмыла зола. В огне копошился однорукий субъект, ныл, что-то мямлил. Он не успел обгореть. Капитан нагнулся и вытащил его за ногу.
Это был он, доктор Мендель, демон смерти, юное дарование, уничтожившее несколько тысяч узников в одном лишь Аушвальде! Никчемное существо, измазанное сажей, каменной крошкой, чем-то жирным, липким.
— Вы кто? Не трогайте меня, оставьте в покое, — блеял он, отбиваясь ногами.
Разговаривать с ним было не о чем. Павел рывком поставил калеку на ноги, воткнул ствол пустого пистолета в висок.
— Контрразведка СМЕРШ к вашим услугам, герр Мендель. Признаюсь вам честно, для нас было важно, чтобы вы не ушли к союзникам. А живы вы или нет — дело десятое. Так что при малейшем бунте я вас с удовольствием прикончу. Слушайтесь меня, не сопротивляйтесь. Тогда, может быть, еще поживете. Я доступно объясняю? — Капитан снова схватил его за шиворот и поволок по тропе, награждая пинками.
Плевать, что инвалид. Нечего тут прикрываться своей физической ущербностью!
Он затащил стонущее тело за скалу, торчавшую в пятнадцати метрах от края мыса. Там капитан, заставил доктора открыть рот и затолкал в него его же скомканную перчатку. Мендель давился, выпучивал глаза. Но этого было мало.
Штаны немца поддерживал широкий кожаный ремень. Павел рывком выдрал его из петель, примкнул единственную руку этого изверга к туловищу, сильно затянул и решил, что теперь все нормально. Он ногой утрамбовал пленника в нишу, придавил подошвой, а сам высунул голову и стал наблюдать за обстановкой.
