– Отцы! – завопил я, извиваясь под несильными и неловкими ударами ветеранских башмаков. – Вы кого слушаете?! Это же петух! Под козлом ходите! Он по шоколадной статье загорал! Конкретный педрила!
Тотчас избиение прекратилось. Меня подняли и снова прислонили к стене. Сработал павлодарский менталитет. Хорошо знать чужие языки!
Оттеснив предводителя, ко мне приблизился лысый одноногий гриб-мухомор на костылях.
– Ты чего, вонь, звякаешь? Кого козлишь, падла?
Это, оказывается, и был Колбаса.
Что ж – say, memory, как выражался старик Набоков, а подробности я и сам накручу…
И накрутил! И год правильно назвал, и подельников припомнил из горкома комсомола – целое голубое гнёздышко у них было…
Фауст Иванович негодовал, махал тростью, но Колбаса властно отстранил его костылём:
– Предъявили тебе, Фауст Иванович! Что скажешь?
– Гнуснейшая клевета! – вскричал джентльмен-дикси. – Я ушёл по собственному желанию в связи с отъездом на зимовку… Станция «Северный полюс»… И вообще…
– Забожись на пидора, что не пидор, – потребовал Колбаса.
– Пидор буду! – совершенно искренне забожился Фауст Иванович и движением большого пальца дал в доказательство зуб.
– Товарищи офицеры, какое это имеет значение? – встрял самый награждённый старичок – тот, что предлагал жилы тянуть.
– Так, – сказал Колбаса. – Помолчи, полковник. Не об том звон. А ты ведь нам не говорил, Фауст Иванович, что учил всяких ментов да прокуроров, как им добрых людей сажать… И про цыганят не рассказывал… Знаю я таких полярников… Нехорошо!
У меня появились кое-какие шансы. Потому что на Павлодарах этот ихний Химэй – понятие абстрактное, вроде коммунизма, а педрила в качестве пахана – очень даже конкретное…
– В конце концов, этой статьи более не существует, значит, и говорить не о чем, – раздражённо сказал джентльмен-дикси. Язык-то у него был хорошо подвешен, а вот мозги…
– Ну-у, не скажи-и… – начал недобрым голосом Колбаса, но тут раздался грохот выстрела и команда:
– Всем к стене! Руки на стену!
2
Участь богатых на небесах такова, что они живут в большем великолепии, чем другие; иные из них помещаются во дворцах, где всё сияет как бы золотом и серебром; у них в изобилии всё, что относится к службам и потребностям жизни.
Эммануил Сведенборг
Следующий визит Панина был техническим. Снова люди в комбинезонах таскали из огромного вертолёта ящики и мешки, лазили по Дому Лося с инструментами, возились в подвале и на крыше…
В ответ на безмолвный вопрос Мерлина Лось развёл руками:
– А что я могу сделать? Связать и привезти? Сказала, что ты для неё больше не существуешь. Я и сам уговаривал, и Рашиду подсылал… Нет, и всё. Как ты её умудрился обидеть, ломехуза ты недоделанная?
– Да уж умудрился, – сказал Мерлин.
– А я так за тебя радовался, – сказал Лось.
– Я тоже, – сказал Мерлин.
– И она, – продолжал Панин. – Пока с тобой – красавица, модель и кинозвезда, а вернулась домой, сразу как этот… синий сапог…
– Синий чулок, – уточнил Мерлин.
– Синий сапог-чулок, – кивнул Лось. – Погоди, ведь сапоги-чулки вроде бы чёрные были? На платформе? Откуда же такое выражение?
– Что ты глупости городишь, – с тоской сказал Мерлин.
– А ты того… Не смурей! Хрюли смуреть! Баб на свете знаешь сколько? Туева хуча! На наш век хватит! А вот мы у тебя новое оборудование установим, солнечные батареи поменяем… Корейские, правда, но почти вечные! Обходят корейцы самураев по всем статьям! А знаешь, как Корея объединялась – это целый анекдот…
– Не знаю, – буркнул Мерлин. – И знать не хочу. Нет никакой Кореи…
– Колдун, я ведь за тебя отвечаю… За твоё психическое здоровье… Слушай, подскажи, как новую модель дирижабля назвать? Вот погляди…
Мерлин посмотрел на снимок и сразу сказал:
– «Моби Дик». А вообще, Сохатый, с какой радости тебя так на аппараты легче воздуха потянуло?
Панин нахмурился, обозначив все свои бульдожьи складки, и сказал:
– А камнем падать – знаешь, как страшно!
Глава 14
1
Нарочно бить по голове меня в этот раз не стали, зато громила в маске, который тащил меня на плече, оказался столь неуклюж, что крепко приложил башкой об косяк при выходе из подвала.
Нападавших было, показалось мне, человек десять. Сопротивляться старики не сопротивлялись – их и не тронули, и даже похвалили за то, что «клиента упаковали». Последнее, что я услышал, были зловещие слова блатного инвалида Колбасы:
– Давай, Пидор Иванович, обоснуй честным ворам и коммунякам, почему залётные отморозки нас вычислили и опустили…
Двор был безлюден. Меня принесли к тёмно-зелёному джипу и втолкнули внутрь. Слева и справа села охрана, зажав между коленей автоматы. Машина сразу же тронулась. Окна на заднем сиденье были задёрнуты шторами. Не иначе госбезопасность…
Я счёл за благо помалкивать, да никто меня ни о чём и не спрашивал. Не станут сразу вешать, и то хорошо. Но каковы ветераны!
Ладно, стану думать, если не врубят какой-нибудь русский шансон. Попробую составить картинку, пока везут. До «серого домика» под сенью Дзержинского путь неблизкий…
Сосредоточимся. Давно это было – архей, протерозой, палеозой, мезозой, кайнозой, происхождение семьи, религии и частной собственности… Химэй.
Итак, есть люди, которые вовсе не считают Химэй желанным парадизом. И не внимают, затаив дыханье, речам Достигшего. И даже мылят для него верёвку, народные мстители. Значит, это что же получается? Земля оккупирована пришельцами? Тогда при чём тут сикхи? Пятая колонна? Нет, Силы Милосердия могут состоять из кого угодно (немцы, хохлы, наши ребята «в какой-нибудь Гонделупе»). Под эгидой ООН. Сбылась мечта дураков о всемирном правительстве? Тогда при чём тут Химэй? Почему дорога туда ведёт через Крайск, не самый известный в мире город? Ах да – крупнейший эвакуационный узел, говорила бабушка…
…Всё-таки не сдюжили благословенной тишины мои конвоиры – врубили русский шансон! А-ба-жаю! Застрадал доверительным баритоном очередной Семён Анальный или Паша Долото про сибирские метели и неизбежное возвращение к любимой, от которой требуется верность, верность и ещё раз верность… Потом зарежут Пашу Долото за длинный язык поклонники и начнут собирать по чужим бумажникам средства на памятник угасшему светочу русской культуры да причитать с экрана, как по Моцарту… Есть, есть вечные ценности…
Тогда, может, и не чекисты меня зацепили, хотя не факт. Вкусы нынче нивелировались. Ладно. Документов при мне нет – остались в рюкзаке вместе с деньгами и карабином. Надеюсь, что Киджана сбережёт хотя бы рюкзак, коли недоглядел за мной. Ох, не справиться воину саванны с озверевшим русским мужичком!
