Помню, как мы брали собак моего детства, Либерти и Лексингтон. В том дне, когда берешь собаку, есть нечто значимое. Конечно, с рождением ребенка это событие не сравнить, но все же оно многое кардинально меняет. В этот момент две жизни (а в нашем случае – пять) соединяются.
Мы подошли и постучали в дверь. Сьюзи впустила нас, и мы оказались в гостиной, где в манеже сидели все щенки. Им было уже восемь недель, и они были очень энергичными и жизнерадостными.
Впереди всех бегала маленькая собачка с розовой шерстинкой на шее. Мы взяли ее на руки и стали гладить.
Немного печально, когда ты забираешь щенка из теплого, уютного и безопасного мира, где остаются его братья и сестры. Восемь недель они вместе ели, спали и играли. От матери нашего щенка отлучили уже давно, но со своим гнездом наша собачка разлучалась впервые. Хотя на ситуацию можно смотреть с разных сторон. Да, щенок расстается со своими братьями и сестрами, но ведь он обретает любящий дом.
Мне приятно думать, что в мире лабрадоров матери готовят своих щенков к тому, чтобы они дарили любовь и становились настоящими друзьями своих хозяев. Я вообще склонен к антропоморфизму. Что бы мне ни говорили, но я уверен, что щенков учат быть максимально милыми и добрыми.
Аттенборо однажды выдвинул идею о том, что собаки – это самые коварные паразиты Земли. В процессе эволюции они сумели стать максимально милыми и любящими, чтобы втереться в наши дома и остаться там.
Есть ли в мире кто-то, кто не любил бы щенков? Котята, ягнята, телята… все они милы, но никто из них не сравнится со щенком с его симпатичной, маленькой мордочкой. Щенок способен растопить ледяное сердце жестокого гангстера и самого циничного политика.
Аттенборо назвал собак «паразитами», потому что с помощью своего обаяния они обретают особую близость с человеком. Сначала собаки жили в общине, потом перебрались в сады, потом в дома, а теперь многие из них даже спят в одной постели с человеком.
В одной постели? Если вы не любите собак, можете поморщиться, хотя я сомневаюсь, что вы взяли в руки эту книгу, испытывая к собакам отвращение. Уверен, вы уже поддались гипнотическому очарованию собак. Почему же мы впускаем их в нашу жизнь – и частенько даже в нашу постель? Ведь они – потомки диких животных.
Но в этом-то и кроется ответ. Щенки стали выглядеть максимально милыми и очаровательными, чтобы обеспечить себе место рядом с человеком. Это можно сказать о любом малыше, но у меня на этот счет свое мнение. Я считаю, что щенки лабрадора обладают особым, невыразимым обаянием. Поэтому они так популярны. В голливудских фильмах щенок лабрадора – это квинтэссенция семейного любимца. Посмотрите, как часто их используют в рекламе – от туалетной бумаги до пива.
Сьюзи передала мне небольшую сумку со всем имуществом нашего щенка – драным игрушечным фазаном и небольшим одеяльцем из манежа. Эти знакомые предметы должны были помочь малышке привыкнуть к новой жизни.
Крепко прижав щенка к груди, мы направились к машине. Марина посадила собачку на колени, мы помахали Сьюзи и отправились домой.
Это был путь к новой жизни.
Мы с Мариной открыли следующую страницу нашего брака. Собаки нас сплотили, но они всегда были взрослыми. Щенячьи годы Мэгги и моей Инки прошли иначе. Я не знал, каким щенком была Мэгги. Я видел фотографии и слышал рассказы Марины, но для меня она всегда была взрослой собакой.
Теперь же нам предстояло новое приключение. Мы собирались воспитывать щенка вместе, всей семьей.
Мы не знали, как на появление щенка отреагирует Мэгги. Не существует надежного способа знакомства старой собаки со щенком. Меня беспокоило, как Мэгги воспримет эту ситуацию. «Ну, приехали, – подумает она. – Они считают, что я скоро коньки отброшу, и уже подобрали щенка, чтобы меня заменить». Невозможно объяснить собаке всю ситуацию. Никакие разговоры и извинения здесь не помогут.
Мы направились к дому. Я держал щенка под мышкой. Мэгги спала на диване. С того дня, когда ей исполнилось 14 лет, она большую часть суток спала, находясь в счастливом, спокойном беспамятстве. Шум и суета разбудили ее. Я слышал, как она сопя втягивает воздух.
Мы поставили щенка на пол, Мэгги быстро обнюхала его и пошла прочь. Хотелось бы мне знать, что она подумала… Щенок же был безумно счастлив знакомству с другой собакой.
Мы все еще не выбрали малышке имя. Дать имя собаке – это не то же самое, что дать имя ребенку. Тут не нужно думать о том, как ребенок будет чувствовать себя в будущем. Не приходится думать и о том, что из-за имени ребенка могут дразнить. Собаку можно назвать как угодно.
У нас было два варианта – Тэтти и Сторм. Вы можете спросить почему? Мне хотелось бы рассказать вам какую-нибудь фантастическую историю или притчу, но все дело в том, что мне всегда нравились оба имени. Даже Инку я часто называл Тэтти.
Мы попросили детей громко прокричать оба имени, чтобы понять, какое произнести будет легче. Победу одержало имя Сторм.
С первой минуты, проведенной в нашем доме, Сторм стала членом семьи. Поразительно, как щенок может сплотить всех домашних. Даже Мэгги утратила свою настороженность и наслаждалась обществом этого крохотного мехового комочка.
Мой сын с самого рождения хотел работать с животными. Людо любит животных. Любит по-настоящему. Прошлым летом в Австрии мы готовили ребрышки на барбекю. Мясо было восхитительным, но нам так и не удалось уговорить Людо поесть его. Обычно он не жалуется на аппетит, но тут отказывался наотрез. После долгих уговоров и даже подкупа мне удалось убедить его попробовать. Он откусил крохотный кусочек и громко заявил, что ему не нравится. Я бы поверил, если бы это была печенка, паштет или суши. Но это были самые вкусные ребрышки, какие мне только доводилось пробовать. Они просто не могли ему не понравиться.
Через несколько дней мы куда-то ехали в машине, и вдруг Людо ни с того ни с сего сказал мне, глядя в окно:
– Знаешь, папа, почему мне не понравились те ребрышки? Потому что мне не понравилась сама мысль о том, что мы будем есть ребрышки маленького животного.
Я чуть в кювет не съехал! Это сказал мне пятилетний мальчик! Мой собственный сын! Он сам, своим умом дошел до мыслей об этичности употребления в пищу мяса. Он и раньше говорил нам, что не любит говядину, но теперь он объяснил, что ему не нравится не вкус мяса, а сама идея его поедания.
– Почему мы должны убивать животных? – спросил он.
И у меня впервые не нашлось вразумительного ответа. Я мог бы сказать, что люди – всеядные существа и нам необходимо есть мясо, но Людо спрашивал не об этом. Он заставил меня задуматься над собственными решениями и чувствами. У меня действительно не было ответа. Почему мы с радостью впускаем собак в наши дома, но в то же время спокойно позволяем убивать животных ради утоления нашего аппетита? В этом крылось глубокое противоречие. Как можно любить одно животное так сильно, что ты даже разделяешь с ним кров, и в то же время спокойно поедать другое?
