Когда в саду показалась госпожа Увёртка, сердце Тиффани упало
[27]. Но она вытерла руки от пены и пригласила гостью в дом, стараясь держаться как можно вежливее. Госпожа Увёртка имела обыкновение обращаться с Тиффани как с маленькой девочкой и вдобавок вела себя невоспитанно — например, садилась, не дожидаясь приглашения. Вот и на этот раз она самовольно уселась в старое матушкино кресло-качалку, одарила Тиффани вопиюще фальшивой улыбкой и окончательно закрепила результат, воскликнув:
— Деточка!
— Я давно уже не деточка, — тихо сказала Тиффани.
Под оценивающим взглядом гостьи она отчётливо чувствовала каждый пузырёк пены, оставшийся на переднике или запутавшийся в волосах, которые к тому же растрепались за работой.
— Не важно, — отмахнулась госпожа Увёртка. — Я тут просто подумала, что мне стоит заглянуть к тебе, по-дружески и на правах одной из самых старших ведьм в округе, — посмотреть, как идут дела, и, возможно, дать полезный совет.
Она с видом превосходства оглядела кухню, выразительно задержавшись взглядом на клочьях пыли, которые весело играли в догонялки на каменном полу. Тиффани с ужасом вспомнила о колонии пауков в кладовке — у них недавно случилось пополнение семейства, и ей не хватило духу их выгнать.
— Дорогая моя, мне кажется, тебе трудно приглядывать за двумя уделами сразу, правда? — с приторной улыбочкой спросила старшая ведьма.
— Дорогая госпожа Увёртка, вы правы, — отвечала Тиффани несколько резко. — Мне действительно нелегко, ведь и там, и там много дел, и времени не хватает.
«А вы заставляете меня тратить его на вас», — добавила она про себя, но решила принять правила игры.
— Так что если вы мне можете что-то посоветовать, — продолжала Тиффани с улыбочкой под стать той, что красовалась на лице гостьи, — я с радостью вас выслушаю.
Госпожа Увёртка никогда не отказывалась высказаться. Впрочем, она прекрасно могла бы обойтись и без приглашения, а на данный конкретный случай речь у неё была давно заготовлена.
— Я не осуждаю тебя, деточка. Просто ты не справляешься с работой, и люди уже начинают жаловаться…
— Возможно, — признала Тиффани. — А иногда они благодарят меня. Но одна-единственная женщина — не девочка и не деточка, обратите внимание, — не может успеть повсюду. Жаль, что в округе осталось так мало старших ведьм… — Она осеклась, потому что у неё перехватило горло: воспоминание о матушке Ветровоск, лежащей в ивовой корзине, было слишком свежо.
— Понимаю, — отозвалась госпожа Увёртка. — Это не твоя вина. — Она по-прежнему говорила масленым голоском, но её тон был уже не просто покровительственным, а почти уничижительным. — Всё дело в том, Тиффани, дорогуша, что тебя занесло в сферы, до которых ты ещё не доросла. Чтобы не оступиться на путях магийи, тебе совершенно необходимо мудрое наставничество старшей ведьмы. — Она фыркнула. — Приличной старшей ведьмы, обладающей правильными… взглядами. Без… избытка семейных связей.
Стало совершенно ясно, что нянюшка Ягг, по мнению госпожи Увёртки, на роль наставницы никак не подходит.
Тиффани едва не вышла из себя. Хуже «деточки» могла быть только «дорогуша». А что до «мудрого наставничества», она прекрасно помнила, куда это самое наставничество завело Аннаграмму Ястребей, ученицу госпожи Увёртки. Аннаграмма получила в своё распоряжение ведьмин дом и удел, обладая широкими познаниями в рунах и магийи звенящих талисманов, но не имея никакого представления о том, что ей действительно нужно было знать. И это Аннаграмма пришла просить Тиффани о помощи, а не наоборот. А что до намёков, будто из нянюшки Ягг плохая наставница…
— Итак, дорогая, я полагаю, что, будучи одной из самых опытных ведьм в наших краях, я должна занять место ушедшей матушки Ветровоск, — гладко вела свою линию госпожа Увёртка. — Так уж заведено с давних пор, и на то есть веская причина: чтобы заслужить уважение людей и служить им примером, ведьма должна быть взрослой и опытной. Кроме всего прочего, деточка, уважаемая ведьма никогда не допустит, чтобы её видели за таким занятием, как стирка.
— Правда? — процедила Тиффани сквозь зубы.
Опять «деточка»? Тиффани решила, что, если госпожа Увёртка скажет это в третий раз, она, Тиффани, поддастся искушению не просто окунуть гостью в таз со стиркой, но ещё и подержать голову под водой подольше.
— Матушка Ветровоск всегда говорила: «Если видишь, что надо сделать, — делай», — сказала Тиффани. — И меня не волнует, если кто-то увидит, как я стираю стариковские вещи. Работы хватает, в том числе и грязной, госпожа Увёртка.
— Увиортка, деточка.
— Я вам не деточка! — рявкнула Тиффани. — Скажите-ка, госпожа Увёртка, — она выговорила это именно так, безо всяких «Увиорток», — вот ваша последняя книга называется «Полёты на золотом помеле». Как золотое помело может летать? Золото ведь тяжёлое. Можно сказать, тяжелее некуда.
Госпожа Увёртка зарычала. Тиффани никогда раньше не слышала, чтобы она рычала, но это был рык особого назначения.
— Это метафора! — рявкнула старшая ведьма.
— Да? — Тиффани уже разозлилась по-настоящему. — А какая польза от метафор, госпожа Увёртка? Быть настоящей ведьмой — значит всеми силами делать то, что должно быть сделано. Вот этим я и занимаюсь. Ведьмы работают с людьми, госпожа Увёртка, а не с книгами. Вы когда-нибудь ходили по домам, госпожа Увёртка? Лечили болячки малышни, которая чуть ли не без штанов бегает? Вы вообще когда-нибудь видели детей, которым нечего обуть? Кухню, где ни крошки съестного? Женщин, которые рожают каждый год, пока их мужья торчат в пивной? Спасибо за совет, госпожа Увёртка, но я тоже хочу кое-что вам посоветовать, с вашего позволения. Попробуйте походить по домам. Вот тогда я, может быть, начну вас уважать. Все признали меня преемницей матушки Ветровоск, которая училась у нянюшки Грапс, которая, в свою очередь, наследовала знание, передававшееся от старшей ведьмы к младшей ещё от самой Чёрной Алиссии. И что бы вы там себе ни думали, так есть и так будет. — Тиффани распахнула переднюю дверь. — Спасибо, что нашли время навестить меня. А теперь, как вы сами заметили, у меня много дел. И я буду делать их так, как считаю нужным. А вот вам, похоже, заняться нечем!
В чём госпожа Увёртка оказалась мастерица, отметила про себя Тиффани, так это в искусстве порывисто бросаться прочь. Так порывисто, что аж смотреть было больно. Её украшения весело зазвенели на прощание, а один амулет на цепочке даже попытался было остаться, зацепившись за дверную ручку, когда госпожа Увёртка резко развернулась на пороге.
— Я пыталась! Я сделала всё, что могла! — заявила она, распутывая цепочку, чтобы высвободиться. — Я хотела поделиться с тобой своими познаниями в ведьмовском искусстве. Но нет! Ты отвергла мои благие намерения и плюнула мне в лицо. Знаешь, мы ведь могли бы стать друзьями, если бы не твоё упрямство, но теперь — делай что хочешь. Прощай, деточка! — И, сохранив таким образом за собой последнее слово, госпожа Увёртка вышла, сердито хлопнув дверью.
