Тиффани кивнула. Перед её внутренним взором проносились жуткие картины из прошлого, но её взгляд был прикован к упавшей безделушке. Этот щеботанский сувенир прислала нянюшке в подарок одна из многочисленных невесток, а теперь нянюшка даже не заметила, что уронила его. Это нянюшка-то, которая дорожила такими подарками как величайшими сокровищами, нянюшка, которая с порога замечала, если с какой-нибудь вещичкой случалась неприятность!
— Так вот, Тифф, по сравнению с тем, на что способны эльфы, это всё чепуха, — продолжала между тем старая ведьма. — Больше всего они радуются и смеются, когда видят чужой страх и мучения. И ещё они обожают детишек воровать. Ты правильно сделала, что разобралась с ними. Но они придут снова.
— Что ж, тогда они снова умрут, — безучастно сказала Тиффани.
— Это если ты будешь рядом, — осторожно заметила нянюшка.
Тиффани пала духом:
— Но что ещё мы можем сделать? Нельзя же быть везде одновременно.
— Ну, — начала нянюшка, — однажды мы уже прогнали их восвояси. Это было непросто, конечно, но мы справились тогда, справимся и теперь. Как думаешь, эта твоя эльфушка сумеет помочь?
— Белладонна? — переспросила Тиффани. — Нет, сейчас они её и слушать не станут. Они вышвырнули её из своей страны.
Нянюшка некоторое время молча размышляла, потом, похоже, решилась.
— Есть кое-кто, кого они могут послушать, — сказала она. — Точнее, раньше-το они всегда его слушались. Но штука в том, как уговорить его влезть в это дело. — Она оценивающе взглянула на Тиффани. — Он не любит, когда его тревожат. Хотя мне однажды довелось заглянуть к нему в гости, со мной тогда ещё один дружок был… — глаза нянюшки подёрнулись дымкой воспоминаний
[42], — да и Эсме, думаю, случилось перемолвиться с ним словечком. Женщин он привечает, вот что. И хорошенькая девица вроде тебя как раз могла бы привлечь его внимание.
— Нянюшка, вы же не хотите сказать… — вскинулась Тиффани.
— О боги, нет! Всё, что от тебя требуется, — это быть убедительной. Ты ведь умеешь убеждать людей, а, Тифф?
— Да, убеждать я умею, — признала Тиффани, немного успокоившись. — О ком вы говорите и куда мне идти?
Верзила*. Тиффани была наслышана об этом вытянутом холме, под которым начинался ход в логово Короля эльфов. Своими познаниями она была обязана по большей части нянюшке Ягг, которая однажды, когда эльфы, оставшиеся без правителя, заявились в мир, спустилась в логово и поговорила с Королём.
Учёные сказали бы, что Король обитал под холмом с древних времён, когда люди ещё не знали одежды и на свете было не так уж много богов, а потому Король был для них кем-то вроде бога — божества жизни и смерти, а ещё, наверное, думала Тиффани, грязи и лохмотьев. И по сей день мужчины иногда собирались на холме, чтобы поплясать, нацепив на головы рога, а в руках, как правило, держали бутылки с чем-нибудь покрепче. Неудивительно, что женщины наотрез отказывались составить им компанию в этих плясках.
Холм представлял собой три близко расположенных бугра, вместе они складывались в фигуру, наводившую на вполне определённые мысли любую деревенскую девушку, которая когда-либо видела, как бык кроет корову или баран — овцу. Начинающие ведьмы всегда неудержимо хихикали, пролетая над Верзилой и глядя на него сверху.
Тиффани поднялась по заросшей тропе среди деревьев и терновника, едва не оставив свою остроконечную шляпу на шипах какого-то особенно навязчивого куста, и оказалась у зева пещеры. Ей почему-то очень не хотелось идти внутрь, мимо нарисованного на камне рогатого человека, отталкивать в сторону камень и спускаться по ступеням, которые откроются за ним.
«Я не могу отправиться к Королю совсем одна, — с ужасом подумала она. — А если я умру — кто расскажет об этом людям?»
И тут раздалось приглушённое:
— Раскудрыть!
— Явор Заядло?
— Ах-ха! Мы ж завсегды за тобой. Ты — карга холмов, а Верзила — громаздый холмина.
— Пожалуйста, подождите меня у входа, Явор, тут дело карговское, — сказала Тиффани вопреки первому побуждению, потому что вдруг почувствовала, что так будет правильно. Она убила троих эльфов. Теперь она встретится с их Королём.
— Но мы ж с Корольком-то знаемся, — возразил Явор Заядло. — Возьми нас с собой, мы этому чучундре прям в его мире бока намнём.
— Ах-ха, — поддержал его Мал-да-удал Штырь. — Он тот ещё громаздяра, но я ему таку рожу фиглюлей накидаю — век не прозабудет!
Он для разминки ринулся на камень у входа, врезался в него головой и отскочил с весёлым «тюк!».
Тиффани вздохнула:
— Этого-то я и боякаюсь… в смысле боюсь. Я иду просить Короля о помощи, мне не стоит его злить. А между вами и Королём в прошлом была нехорошая история…
— Да и вообче мы таки-сяки историчные! — гордо заявил Явор Заядло.
— Долой Королька! Долой Кральку! Долой господавов! — грянули остальные пиксты.
— И никаких Фиглей, — строго сказала Тиффани. Тут её осенило. — Явор Заядло, мне нужно, чтобы вы оставались здесь. Проследите, чтобы никто не мешал мне, пока я буду говорить с Королём о карговских делах. — Она помолчала и добавила: — А кроме того, вокруг рыщут эльфы. Если кто-нибудь из них явится сюда, чтобы встретиться с Королём, только вы — Явор Заядло, Мал-да-удал Штырь и остальные — сможете его остановить. Без вашей помощи мне не обойтись. Вы поняли меня? Это очень важно.
В рядах Фиглей послышалось ворчание, но потом Большой Человек широко ухмыльнулся:
— Тойсь ежли один из этих чувырл сюдыть заявится, мы могём им люлей накидать вдосталь?
— Да.
Маленькие воины радостно взревели:
— Нак-мак-Фигли не сдаются!
Они тут же стали препираться, кому какую часть Верзилы охранять, а Мал-да-удал Штырь принялся биться головой обо все камни у входа в пещеру, чтобы разогреться перед дракой, на которую он так надеялся. А Тиффани ступила в липкую темноту, сжимая в руке небольшой ломик и подкову. Другой рукой она обхватила пастушью корону в кармане, чтобы прикоснуться к своей земле, к своим лугам. «Вот и посмотрим, правда ли я — карга холмов», — подумала она, взявшись за большой камень, преграждающий вход. Он поддался легко и плавно, с тихим шорохом — никакой лом не понадобился. За ним показалась витая лестница, ведущая вниз, во мрак, всё глубже, глубже, в самое логово…
В проход между мирами.
Туда, где Король эльфов существовал вне времени и пространства в собственном маленьком мирке, предаваясь утехам. Там было душно, хотя огонь нигде не горел, — жар исходил от самой земли.
