Джеффри смотрел, как они выволокли её на поляну, окружённую кустами. Она застыла там, грозная, выжидающая. Словно гигантское насекомое.
С очень большим жалом.
Лорд Ланкин ликовал. Его воины танцевали вокруг Плясунов. Они прыгали то внутрь круга, то прочь из него и, образно выражаясь, натягивали нос Трубачу, Барабанщику и Прыгуну, самым знаменитым из камней. Барьеры ослабли, а очарование эльфов сделалось… убийственным.
— Они даже не встретили нас здесь, — злорадствовал Ланкин. — Глупые людишки! Один мощный бросок через этот лес — и мы в сердце Ланкра! И полная луна на нашей стороне!
В серебряном свете луны эльфы, одни пешими, другие верхом, под звон бубенцов и побрякивание упряжи стали спускаться с холма к лесной опушке.
Но когда они уже почти достигли деревьев, на тропу перед ними вышел совсем ещё молодой человек. Возле него Ланкин увидел какое-то животное. Это был козёл.
— Кто ты такой, мальчишка? — царственно спросил эльф. — Уйди с дороги. Ты стоишь у меня на пути, а я — эльф и эльфийский лорд. Беги, покуда не навлёк на себя мой гнев!
— Честно говоря, — сказал Джеффри, — я не вижу причин бежать. И советую вам, господин, повернуть назад. Возвращайтесь, откуда пришли, иначе очень пожалеете.
Лорд Ланкин расхохотался:
— Мы заберём тебя с собой, мальчишка. Там, у нас дома, ты изведаешь страшную пытку за то, что осмелился перечить эльфийскому лорду.
— Но почему, господин? Я не хочу вам зла. Я безоружен. Неужели мы не можем решить всё миром? Похоже, мои слова огорчили вас, и я приношу свои глубочайшие извинения. В конце концов, ведь все мы тут цивилизованные люди…
Джеффри пытался угомонить эльфа, но это было всё равно что пытаться примирить молот и наковальню.
— Ну, всё, теперь ты и правда вырыл себе могилу, глупец! — завизжал Ланкин.
— Я так не думаю, — спокойно ответил Джеффри. — Я всё про тебя знаю, господин. Я не в первый раз встречаю таких, как ты. Ты из тех, кто запугивает и подавляет. О да, я всё знаю про запугивание! Всю жизнь меня пытались запугать и заставить подчиняться. И поверь мне, ты не самый страшный из тех, с кем мне доводилось иметь дело!
— Ты — ничто, мальчишка! Мы в любом случае убьём тебя. И почему с тобой козёл, скажи на милость? Они ведь глупые животные.
Джеффри почувствовал, как умиротворение покидает его. Он — ничтожество. Жалкий червяк. Никчёмный бродяга. Беспомощность охватила его, словно он снова стал маленьким ребёнком. И пока эльф говорил, другие слова эхом прозвучали в голове Джеффри: «Даже если я оставлю тебя в живых, цена тебе — грош». Их произнёс голос отца, и Джеффри замер, будто окаменев.
— Ты плачешь, малыш? — спросил эльф приторно-сладким голосом.
— Нет, — сказал Джеффри. — А вот ты того гляди заплачешь.
Потому что он заметил рыжий лисий хвост, украшавший кожаную перевязь эльфа, и в его душе проснулся гнев.
— Мы вам… не дичь! — твёрдо сказал он, огромным усилием воли сбросив чары.
Он щёлкнул зубами, и Мефистофель бросился на эльфа.
Это было словно смертоносный балет на ускоренной перемотке: Шашлыкозлище взвился в воздух, изящно извернулся и пустил в ход сперва зубы, потом копытца и, наконец, рога. Ланкин оказался во власти безжалостного вихря: удары сыпались на него со всех сторон, его подбрасывало в воздух и швыряло туда-сюда, а прочие эльфы держались в стороне, боясь подступиться.
И когда избитый эльфийский лорд очутился на земле, Джеффри сказал ему:
— Ты просто жулик. И я разгадал твой фокус. — Он обернулся и крикнул в сторону леса: — Дух мы из него вышибли, господа. Пора вышибить отсюда его самого!
Ветви раздвинулись, послышалась команда старого Вбоквела:
— Шляпы не снимать, ребята, глаза прикрыть!
«Данннг!» — басовито запела машина, и воздух заискрился от мельчайшей железной стружки, смертельным дождём обрушившейся на эльфов словно из ниоткуда.
Шамк Трясучка радостно завопил:
— Вот они у нас попляшут, когда их со всех сторон накрыло! Вот попляшут-то!
— Шлам, — одобрительно заметила нянюшка Ягг, затаившаяся с другими ведьмами в лесу чуть в стороне от дороги, чтобы в нужный момент «взять эльфов в клещи», как назвал этот манёвр капитан Усмирил (с другой стороны скрывался в засаде ведьмовской отряд госпожи Увёртки). — Железная пыль, — пояснила нянюшка своим спутницам. — Очень мелкая. Умно придумано. Посыпь эльфов такой пылью — и мир для них наполнится болью. Эти крошечные кусочки железа проникают везде. То есть вообще везде, если кто не понял.
Ланкрская Машина с Палкой и Ведром запела снова. И снова. И каждый «Данннг!» сопровождался боевыми кличами, которым позавидовали бы и Фигли. Старики будто разом сбросили груз своих лет. Это был их звёздный час.
А из эльфов и впрямь чуть не вышибло дух, и они бросились прочь, визжа от боли. Жгучий, нестерпимый металл сдирал с них чары, эльфы падали и корчились на земле. Многие ползли назад, на холм, где стояли Плясуны. Те же, кому удалось избежать железной пыли, оказались между двух отрядов ведьм, как в тисках.
С одной стороны на них обрушилась Маграт, и мало эльфам не показалось. Доспехи защищали её от чар, арбалет бил точно в цель, с кончиков пальцев срывалось пламя. Она сжигала стебли тысячеглистника, и эльфы, оседлавшие их, чтобы напасть с воздуха, падали на землю.
С другого фланга атаковала госпожа Увёртка, и она оказалась поистине грозным противником — эльфы никак не могли забраться к ней в голову и терялись. Не замечая чар, она орала на прекрасных воинов, будто злобная школьная директриса. И ещё орудовала зонтиком. Эльфы удивлялись ещё больше, обнаружив на собственной шкуре, каким грозным оружием может быть открытый зонтик. Его металлические спицы безошибочно находили самые уязвимые места.
— Вы у меня запомните Железную Леди*! — зычно кричала госпожа Увёртка.
Она смерчем носилась среди эльфов, сшибая их на землю, а Салли, сделавшаяся очень толстой и тяжёлой, тут же садилась на упавших сверху и прыгала, как на диване. Госпожа Пруст тем временем применяла свои полезные мелочи, и эти мелочи на сей раз работали в точности так, как обещала реклама: ловили эльфийские чары в ловушки заклинаний, впитывали и обращали против них же.
Младшие ведьмочки старались поспеть везде, они коршунами пикировали на врагов, метали заклинания и взмывали обратно ввысь. Они жгли эльфов огнём, швыряли пыль в морды их лошадей и мутили животным разум, так что лошади пятились и сбрасывали седоков. И тогда в дело с хрустом вступала нянюшка Ягг в своих новых башмаках. Очень больших и сплошь утыканных гвоздями.
Петулия сошлась с каким-то эльфом в поединке иного рода: эльф пытался опутать её чарами, воздух между ними звенел и искрился от магии, а Петулия противостояла ему своим мягким голосом и твёрдой волей, её слова шелестели, навевая неодолимую скуку, убаюкивая эльфа, словно одну из её любимых свинок, пока он не рухнул к её ногам как подкошенный.
