«Я не войду в историю, Вил, – устало отвечал тот. – Твоя затея бессмысленна. Из нее ничего не выйдет».
И чтобы окончательно поставить точку в затянувшемся споре, он очень буднично начертил Рейсте Судьи на клочке газеты, в которую рыночная торговка тем же утром завернула покупателям рыбу.
Как ты понимаешь, знание пятнадцатого рейсте не превратило Вильгельма ни в судью, ни в шеффена, и больше он об этом не заговаривал.
– И все же шеффены существуют.
– Все всяких сомнений.
Бесков не спеша собирает рассыпанные по столу листки и припечатывает стопку ладонью.
– Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы узнать о дальнейшей судьбе двух друзей. Последняя запись в дневнике Рихарда Кляйна датирована апрелем 1931-го. В тот день Вильгельм бесследно исчез, собрав свои вещи и не сообщив о том, где его искать. Никаких ссор между приятелями не было, и Рихард не знал, чем объяснить столь внезапный отъезд. Он мог бы воспользоваться правом судьи и заявиться к Вильгельму, где бы тот ни находился, но не стал этого делать, уважая свободу друга и терпеливо ожидая, пока он объявится сам.
То, что ты услышишь дальше, мало кому известно. В том же году Вильгельм Рауш вступил в НСДАП, но по каким-то причинам был исключен из списков и вновь появился в них только спустя два года. Еще через год он уже носит знаки отличия СС и работает в берлинском гестапо. Карьера развивается стремительно – сотрудник «еврейского реферата», консультант по еврейскому вопросу в Братиславе, Македонии, Афинах и Салониках. Весной 1944-го его имя еще мелькает среди сотрудников особой команды в Венгрии, а потом внезапно теряется. Гауптштурмфюрер Рауш переведен из «еврейского» отдела – но куда?..
Самое время вспомнить мечту Вильгельма о карьере медика. Она до сих пор не забыта, но теперь он одержим новой идеей – обеспечить армию Рейха непобедимыми воинами. Воинами-рейстери. Ради того, чтобы понять, какими возможностями обладают рейсте и как именно появляется способность к ним, Вильгельм готов на все, но для экспериментов ему потребуется немало подопытных.
Где их искать? Как вообще опознать в человеке рейстери, если даже сами люди зачастую не обнаруживают в себе эту способность?
Ты, конечно, знаешь, что владение рейсте наследуется от предка к потомку, но этот процесс носит несколько хаотичный характер и недостаточно исследован, чтобы говорить о вероятности проявления. Как только ребенок в первый раз берет в руки карандаш, он готов к тому, чтобы стать рейстери, однако начертание рейсте все же требует некой тонкой моторики пальцев и мысленного сосредоточения, поэтому, как правило, все происходит намного позднее. Если ты спросишь рейстери, откуда он узнал свой знак, то скорей всего услышишь что-то вроде «увидел во сне», «просто придумал» или «само получилось». Человек встречается со своим рейсте, когда тот действительно ему нужен – или не встречается никогда, даже если такая способность бродит в его крови.
Таким образом, Вильгельм Рауш ставил перед собой задачу разыскать всех рейстери, которые только есть. И помочь ему в этом мог тот, кто хранит в своей памяти четырнадцать знаков алфавита и объединяющий их пятнадцатый. Судья Рихард.
В последний раз они виделись тринадцать лет назад.
Вильгельм попытался навести справки о том, кто проживает сейчас в доме на Кройц-штрассе, через своего адъютанта Отто Вайса – скользкого типа, от такого только и жди ножа в спину – и получил очень странный ответ: «Указанного вами адреса не существует».
Вернувшись в Восточную Пруссию, Вильгельм смог убедиться в этом лично – особняк, который он некоторое, не самое счастливое время своей жизни делил с Рихардом, бесследно пропал. О доме на углу Кройц и Хайнрих не напоминало ничего. От него не осталось ни следа. Даже бордюрный камень цветом не походил на прежний, хотя, возможно, Вильгельму это только показалось.
Предчувствуя подвох, Рауш поспешил в Прейсиш-Эйлау. Матушку друга он нашел тяжело больной и почти незрячей. Марта, любимая младшая сестра Рихарда, не успев снять траур по погибшему на войне отцу, надела его по мужу. Убитые горем женщины рассказали, что сам Рихард вернулся. Но вернулся калекой. И сейчас он в Гердауэне, гостит у дальней родни пастора – семейства Кропп.
Если раньше я клевала носом, убаюканная плавной речью Бескова, то после этих слов с меня слетели остатки сна.
– Сорок четвертый год?
– Да.
Я пытаюсь прикинуть, сколько было прабабушке Анне, отсчитывая назад от собственного дня рождения. Получается, что лет четырнадцать.
– Рихард жил в доме Кроппов напротив старой мельницы? В доме бабушки Эльзы?
– В моих источниках об этом не сказано, но я рад, что ты догадалась. Значит, не все так плохо.
Пусть сколько угодно считает меня тупицей, мне нет до этого дела. Только сейчас мне становится по-настоящему жаль потерянного «наследства», этих стен в пятнах плесени и старинных комодов – не потому, что их можно было бы недешево продать, а потому, что они бережно хранили свои тайны и, может быть, я смогла бы лучше понять своих предков, если бы повнимательней присмотрелась к тому, чем они дорожили…
– Что было дальше?
– Встреча. Трогательная встреча неравнодушных друг к другу людей, один из которых – потерявший ногу, с лицом, изуродованным шрамами от осколков, – говорил, что искал смерти и не раз был от нее на волоске, но всякий раз оставался в живых. Чертов пятнадцатый рейсте удерживал жизнь в его теле. Его следовало передать новому судье. «Война проиграна, Вил, война проиграна», – повторял Рихард, а Рауш, не нюхавший пороху и все еще плененный иллюзией грядущего могущества своего Фатерлянда, уговаривал дать ему список всех выживших рейстери для того, чтобы он мог их спасти.
«Я спрячу их в Венгрии. Мы создадим кусочек рая посреди окружающего безумия. Свой Der Untestand. Только представь – лес, чистая вода, мясо и хлеб, свежие овощи. Рейстери, наши братья и сестры, не должны уничтожаться, как какие-нибудь грязнокровки. У меня достаточно власти, чтобы защитить и тебя, и всех этих людей. Просто назови мне их имена, и я найду их, где бы они ни были».
«Грязнокровки… Ты до конца остаешься преданным псом своего фюрера, Вил. А что, если я скажу, что среди этих имен есть еврейские? Русские? Польские?.. Или двери в твой рай откроются только для немцев? Остальные подвергнутся выбраковке, несмотря на то, что ты только что назвал их братьями и сестрами?»
«Ты изменился, Ричи. Раньше ты никогда не придирался к словам. Я клянусь, что спасу всех, кого смогу отыскать. Всякого, кто будет значиться в твоем списке, вывезут в Венгрию, даже если на его шее уже начнет затягиваться петля».
Так появился Лист. Список имен и фамилий, созданный для спасения жизней. Смертельный список.
Информация была отправлена Отто Вайсу с тем, чтобы он начал поиск указанных людей и доставку их в Венгрию. Рихард и Вильгельм отправятся в «Унтерштанд» чуть позже, когда первые спасенные – это были евреи, их присутствие было призвано усыпить бдительность Рихарда – осмотренные врачами, накормленные, в чистой одежде, не веря своему счастью, уже начнут обживать бараки, которые после концлагерных покажутся им королевскими покоями. Рихард и вправду поверит, что поступил правильно, когда увидит хозяйственный блок, взрыхленные под грядки участки земли, новенькую детскую площадку, чистую столовую, а главное – лица всех этих людей… Медицинские кабинеты и операционные, то, что работники «Унтерштанда» назовут потом мясорубкой Рауша, ему, конечно же, не покажут.
