Поставив мотоцикл, Алекс проследовал за свитой Примы внутрь здания.
— Он приехал, — сказал Алекс в микрофон на лацкане пиджака.
— Иду встречать, — прозвучал в ответ голос Дэнни.
В фойе Приму представляли официальным лицам, и те жали ему руку. Иностранные телевизионщики снимали их лица и улыбки. Это действо заняло несколько минут. Затем певицу провели в актерскую уборную, а Прима в сопровождении охраны стал подниматься по лестнице.
— Я их вижу, — произнес Дэнни. Он стоял в коридоре на верхнем этаже. Всего несколько часов назад на этом же самом месте Карло Берлотти перед кем-то отчитывался по телефону. — Здесь полный порядок, Мэдди! Они направляются к тебе.
— Хорошо.
Мэдди еще раньше заняла пост возле входа в Королевскую ложу. От волнения у нее свело желудок. Из-за угла коридора показались люди. Они шли к ней.
— Пока все спокойно, — прошептала она.
Прима не обратил на нее внимания. Вместе с Сесилией Росси и двумя телохранителями он вошел в ложу, и ее двери захлопнулись перед самым носом девушки.
— Я возьму на себя ведущий к ложе коридор, — сказал Дэнни.
— А я буду наблюдать с хоров, — промолвила Мэдди.
— Если что, кричи, — посоветовал Алекс.
— Проклятье! — произнес Дэнни. — Какая у нас поддержка?
— Столько, сколько необходимо, — ответил Алекс. — Нам лишь надо подать сигнал.
До взрыва — один час одна минута.
Дэнни посмотрел на наручные часы. Скоро полвосьмого. Концерты классической музыки всегда начинались вовремя. Они будут транслироваться Би-Би-Си в прямом эфире на весь мир, так что тут не должно быть никаких накладок.
Коридор был пуст. До Дэнни донеслись аплодисменты. Вероятно, на сцену вышел дирижер. «Ну и везенье, — подумал мистер Белл. — Я буду торчать в коридоре перед ложей Примы, а Алекс с Мэдди наслаждаться музыкой. Я даже минипроигрыватель не взял с собой. Уж если не везет, так не везет».
Послышались первые аккорды. Струнный оркестр играл тихую, волнующую мелодию. Затем музыка набрала силу. Величественная и печальная мелодия плыла над залом. Вот вступил хор. Дэнни не являлся большим поклонником классики, но эта музыка брала за душу.
Дверь ложи отворилась, и оттуда вышел охранник Примы. Вынув пачку сигарет, он жестом показал, что хочет покурить, улыбнулся и протянул открытую пачку юноше:
— Сигарету?
— Нет, спасибо, — ответил Дэнни.
Мужчина произнес какую-то фразу по-итальянски. Дэнни не имел ни малейшего понятия, что она значит, но прозвучала она вполне дружелюбно.
Вдруг юноша краем глаза уловил какое-то движение. Слепящая боль расколола ему череп, перед глазами запрыгали красные огоньки, и он почувствовал, что падает в черную яму. Дэнни без сознания рухнул на пол.
Луиджи Руссоло положил в карман деревянную дубинку. Он стоял над Дэнни, и на его тощем лице было написано полное равнодушие. Он что-то быстро сказал охраннику. Нагнувшись, они схватили Дэнни за руки и поволокли в укромное место.
До взрыва — ноль часов пятьдесят три минуты.
Мэдди пробиралась в восточное крыло хоров. Играл оркестр. Ей всегда нравился «Реквием» Верди. Потоки музыки проникали в глубины души, особенно когда к ней присоединились солисты и громоподобно били в литавры.
Было семи часов тридцать семь минут.
Она отыскала нужную дверь и тихо приоткрыла ее. Когда девушка проскользнула внутрь, музыка зазвучала громче и отчетливей. Мэдди оказалась как раз за хором. По левую руку от нее поднимались огромные трубы органа. Оркестр находился под ней. Четыре ведущих исполнителя стояли на сцене. Дирижерская палочка мелькала в воздухе, и музыка парила над залом.
Зал был полон, ни одного свободного места. Под самым куполом с галерки, перегнувшись через ограждения, свешивались люди. Алекс был где-то среди них. Внизу виднелось море голов.
Она поглядела на Королевскую ложу и прямо перед собой увидела Приму, Сесилию Росси и двух телохранителей, сидящих за ними. Кажется, пока все спокойно.
За спиной Мэдди приоткрыла дверь — сквозь щель за девушкой наблюдал Карло Берлотти. Ему следовало схватить девушку еще в коридоре. Здесь она не представляла для них опасности, а если решит выйти отсюда, он будет ждать ее у двери.
До взрыва — ноль часов сорок три минуты.
Алекс поднялся на галерку. Здесь стояло множество людей, и не было ни одного свободного места. Однако, наклонившись через перила, можно было разглядеть с головокружительной высоты далекую сцену. Алекс посмотрел вниз. Оттуда уже поднимался пар, от дыхания пяти тысяч человек нагрелся воздух.
Алексу были видны Королевская ложа и маленькая стройная фигурка Мэдди за хорами.
Он взглянул на часы. Семь сорок восемь.
Кто-то потянул его за рукав. Юноша оглянулся. Один из охранников Примы, что-то промолвив, поманил его за собой.
— В чем дело? — спросил Алекс.
— Синьор Дэнни, беда. Несчастный случай, разбиваться здорово.
Алекс переключился на сотовый телефон Дэнни.
— Дэнни? Ты как?
В ответ прозвучали статические шумы. Линия была свободна, но Дэнни не откликнулся.
— Что все-таки случилось? — спросил Алекс у охранника.
— Несчастный случай, — повторил итальянец. — Он падать, разбиваться здорово, идти со мной.
Охранник схватил Алекса за пиджак, но тот оттолкнул его руку.
— Ладно. Иду. Где он?
Телохранитель стремительно спускался по лестнице. «Может что-то с Дэнни? — пронеслось в голове Алекса. — Этот малый сказал, что произошел несчастный случай. Что же там могло приключиться?»
Они вышли в коридор. Из темноты раздался голос:
— Ну, вот мы опять сошлись, крутой парень!
Алекс, моментально напружинившись, обернулся. Из темного угла за дверью на него надвигалось уродливое лицо Джино Северини. Одну руку юноша поднял для защиты, а второй нанес стремительный удар. Задохнувшись от боли, Северини переломился пополам.
Сзади кто-то схватил Алекса. Он ударил стоящего сзади ногой, тот охнул.
Алекс сжал вцепившиеся в его плечи руки и согнулся. Нападавший перелетел через его спину, врезался в Северини, и они оба упали.
Тяжело дыша, юноша отпрыгнул назад. В пылу схватки от его лацкана отцепился микрофон. Он стал искать телефон — надо дать знать другим о нападении и позвать на помощь.
В это время Северини сбросил с себя обмякшее тело охранника — покатившись, оно налетело на стену и осталось неподвижно лежать.
Рука Северини скользнула внутрь пиджака.
Алекс замер. На него смотрело дуло пистолета, а из-за смертоносного ствола — беспощадные глаза итальянца.
