– И чего дядюшка на деда бочку катил? Малость склочный, конечно, но классный же старикан! – поделился с сестрой своей мыслью Дениска. Шепот был настолько громким, чтобы его расслышали все, кто не глух.
– Опухоль у меня в голове была, паренек, покоя, сна, душевных сил лишала, под конец жизни едва разум не отобрала. На одном упрямстве заклятие наследия выплетал и на сеть для души завязывал. Хотел ясным взглядом на детей в последний раз взглянуть, понять, где прав, где виновен был, а там и за последний порог отправляться. Теперь-то хоть не уходи. Такие дела творятся – ни живым, ни мертвым, ни тем, кто между застрял, покоя не сыскать, покуда дело не сделано. Вон, чую, у дверей стоит одна из таких, кто посередке.
– Это рыцарь смерти Зебата – Бельташ. Мы ее и трех псов ненароком подняли по дороге, – тут же проинформировал дедушку Дэн.
– Надо же, еще одна легенда, – тряхнул призрачной головой дедок и сварливо велел Ригету: – Вынь демонов ключ из замка, а то я дальше кабинета и пройти не могу, чтоб осмотреться.
– Стоит ли, отец? – тихо проронил дядюшка.
– Неужто твоя обида на недужного старика столь велика, что на мертвом отыграться вознамеришься? – Призрак то ли удивился по-настоящему, то ли нарочно создал такую ситуацию с выбором, чтобы получше узнать сына.
– Не вознамерюсь, – покачал головой Ригет, оперативно переосмысливая свои отношения с родителем, и вынул ключ. Как могут болеть старые, незаживающие раны, он знал не понаслышке. – Почему ты ничего не сказал о недуге? Есть же целители! Из столицы бы привезли.
– А то ж не возили?! И сам ездил, спрашивал сведущих лекарей, магов. Нельзя было такую пакость ни магией, ни зельями извести, – горько вздохнул Итнат. – Потому и молчал. И вам ничего не говорил, чтоб жалеть не стали. Ничего хуже жалости для мужчины и смертника не сыщешь. Потому еще так сделал, чтоб поскорее прочь вы с сестрой из замка убрались. Старшему-то, транжире, хмель и азарт вечно все застилали. Дождался я поры, как мать твоя за последний порог ступит, и его вслед отправил, пока все владения в заклад не ушли.
– Ой, какие страсти, да уж, деда, шибко ты больным был, – покачал головой Дениска.
Ригет же, шокированный свалившимися откровениями, лишь открывал и закрывал рот. Не каждый день узнаешь, что родной отец был не такой сволочью, какой ты его полагал, а совсем другой сволочью. Своими руками ради процветания земель убил мота и алкоголика сына, подстроил уход, по сути, выгнал двух подающих надежды детей ради их же возможного счастья. И призраком сделался, и завещание заковыристое написал не по злобе, а в надежде в последний раз увидеть Лимей и Ригета, чтобы проститься по-человечески.
– Значит, ты, дедушка, пока будешь с нами призраком? – снова тихо спросила Света.
– Побуду еще малость, – сварливо и с вызовом отозвался дедок.
– Это хорошо, а то мы же с братом ничего в замке не знаем, – улыбнулась девушка.
– Ага-ага! Призрак-проводник – это клево! – азартно потер руки восторженный Дениска, а Светка еще разок улыбнулась, потом резко побледнела до синевы и тихо упала в обморок.
Глава 14
Особенности божественной медицины и архитектуры
Дядюшка успел подхватить племяшку над самым полом, не дав приложиться носом. Дэн виновато поник. Увлекшись игрой, парень совсем не обратил внимания на состояние сестры.
– Что с внучкой? – тут же всполошился призрак, легко входя в новое амплуа заботливого дедушки.
В кабинет без зова шагнула Бельташ, отобрала бессознательное тельце у Ригета и невозмутимо объяснила:
– Виной спертый воздух в кабинете и усталость с дороги. Такое порой бывает у девушек. Отнесу ее в комнату, где есть кровать или диван. Попробую помочь.
Очнулась Светка от прохладных прикосновений к вискам, чем-то похожих на китайский точечный массаж. Она лежала на широком и низком кожаном диване. Рядом сидела, подогнув ноги, Бельташ. Первым делом, сурово сдвинув брови, дева-рыцарь спросила:
– У тебя лунные дни?
– Еще нет, завтра-послезавтра. У меня за день-два до начала спазмы иногда случаются, ничего не болит особо, но как накатит – холодный озноб, дрожь… Но до обморока никогда не доходило. Я лекарства заранее пью, а тут ничего под рукой не оказалось, и как быть, не знаю. Вокруг одни мужчины, попросить некого, – смущенно призналась Света, сама присаживаясь на диване и поджимая ноги.
– Ты – жрица Алхой, исцели себя, – посоветовала Бельташ.
Она прикрыла глаза, как делала каждый раз, окунаясь в воспоминания, и продолжила:
– Раньше жрицам было достаточно молитвы богине, чтобы разорвать лунную связь до той поры, пока они не пожелают продлить род.
– Молитва? Я не знаю молитв, – пожаловалась Светка, здесь и сейчас готовая выучить любую, хоть десять, только бы помогло справиться с настоящими и неуклонно надвигающимися неприятностями. Как и какие она будет искать прокладки в пустом холодном замке, где подмываться – мысли о грядущих неудобствах накатывали волной истерики.
– Руки на живот, пальцы раскрыты листом каштана. Повторяй! – скомандовала Бельташ.
Светка, хлопнув растопыренные пятерни на тощее пузико, заговорила в унисон с рыцарем смерти:
– Алхой, мать всего живого, покровительница, защитница, целительница, обрати на меня свой благосклонный взор! Знаю, так тобой заповедано, но прошу о милости и участии, ибо дела мои лишь во славу твою вершатся. Позволь выйти ненадолго из вечного круга, сужденного каждой женщине. Вновь в него возвращусь я по первому слову твоему иль сама ступлю, когда настанет черед продолжить род. Помоги же, великая и милостивая!..
Слово в слово повторяла Светлана за Бельташ молитву, которая ей казалась вовсе и не молитвой, а скорее устной просьбой о временной приостановке женского цикла. И с каждым словом все сильнее девушка погружалась в странное ощущение теплого, пушистого и при этом невесомого покрывала, окутывающего ее с головы до ног, появилось чувство покоя и защищенности. Такое, наверное, испытывают дети в утробе матери, потому столь громко кричат, когда их выпихивают на свет. Слова лились, значение каждого утратилось, остался лишь общий смысл и цель – просьба о помощи. Время застыло или тоже потеряло значение, только мягкий покой и уют заполняли все вокруг.
Три раза произнесла девушка за рыцаршей нужные слова, ощущая, как с каждым повтором все меньше тянет и скручивает мышцы, как перестают кружиться перед глазами черные мушки и стучать молоточки в висках, как высыхает холодный пот.
Бельташ замолчала и вопросительно вздернула бровь.
– Кажется, помогло, спасибо громадное, – возвращаясь в реальный мир, облегченно вздохнула Светка и тут же забеспокоилась: – Сильно я брата и дядю напугала?
– Нет, я объяснила причину, – отмахнулась рыцарь смерти, одним движением вздымаясь на ноги и протягивая руку жрице, чтобы помочь встать и ей.
