– Я служу Ирнату, сколько себя помню. Ему служили мой прадед, дед, отец. Я верный жрец своего бога. Ни единого раза не отступил я от канона службы в храме у замка, никогда не желал себе иного пути, но лишь в последние дни, ступив под сень этих стен, я впервые ощутил дыхание бога. И пусть он не являлся мне во плоти, частицу его дыхания принесли с собой посвященные вместе с меткой бога и образом Рата на кулоне. Этот храм помнит Ирната, и я хотел проникнуться сим дивным чувством.
Глаза мужчины блеснули подозрительно ярко, скрывая навернувшиеся слезы. Рука, сжимавшая традиционное копье жреца, нервно пристукнула по плите храма – наверное, заныла хромая нога, заставив сильнее опереться на копье. Нерпат впервые переживал нечто, подобное религиозному экстазу. Служить, соблюдя долг и следуя традиции, – одно, а служить, когда рядом живое подтверждение чуда и оправдание веры, – совсем другое.
Гнать жреца никто не стал. Напротив, объяснили причину детального изучения храма. Нерпат охотно подключился к поискам, загоревшись желанием прикоснуться лично к еще одному кусочку чуда. Шустро шнырять в силу возраста и хромоты у него не получалось, но глаза смотрели по-прежнему зорко.
Кстати, насчет хромоты. Была она вызвана давним, неправильно сросшимся еще в детстве переломом. Может, свежеиспеченные жрецы Алхой и смогли бы излечить ногу Нерпату, да только дядюшка строго-настрого запретил эксперимент на старике, предложив Дэну со Светкой потренироваться пока хорошенько друг на друге. Старинный приятель-жрец у него бы один, это племянников целых двое.
Светка сначала слонялась по храму вместе с братом, потом остановилась у алтаря и явно задумалась.
– Ты чего застыла? – Братец, успевавший везде и всюду, бесцеремонно пихнул ее в бок.
– Если ворон призрачный, может, и яйцо такое же и просто так его не увидеть. Призрачное, то есть невидимое или почти невидимое.
– Предлагаешь искать на ощупь? – восхитился идеей Дэн.
– Не знаю, – развела руками Светка. – Но искать надо, вдруг, если ворон может перемещаться в пространстве, он сможет вернуть нас домой?
– Вряд ли, Свельта, если бы птица Ирната могла перемещаться между мирами, боги уже вернулись бы на Вархет, – сожалея, промолвил дядюшка.
Однако предложение искать невидимое команда поисковиков приняла на вооружение.
Минут двадцать, играя в слепых котят, пятеро тыкались по всем уголкам храма, пытаясь найти «то, чего на белом свете вообще не может быть», попутно, чтоб времени зря не терять, дира Иргай допрашивала дядюшку и его племянничков. Ребята не поскупились на демонстрацию меток на разных участках кожи и серебряного кругляша со священными птичками на цепочке.
Закономерно всплыл и вопрос, за каким лядом дира Иргай понадобилась бывшему ученику академии. В благородное бескорыстие помыслов и жажду служения исторической науке такого, как Ригет, практично-циничная бабулька не верила ни на медный ноготок. Впрочем, правильно делала.
Всегда приятно переложить часть груза проблем на чужие плечи, а уж если подвернулась еще и возможность воспользоваться чужими энциклопедическими знаниями – и того лучше! Потому Ригет охотно передал эстафету рассказа обаятельному оболтусу племяннику, и тот поведал подробности встречи с Ирнатом, предупреждения об опасности ритуала посвящения и географической подсказке бога насчет храма Восьми.
Было видно даже в тусклом свете пылающих чаш, как диру Иргай, почти разочаровавшуюся в результативности поисков яйца, раздирает желание махнуть рукой на это бесполезное занятие и вытянуть из парочки молодых жрецов все детали встречи с богами. Причем, Дэн мог бы заложить свою голову, одолевали бабушку вовсе не религиозно-фанатичные желания, а что-то из раздела общих знаний. К примеру, метафизические ощущения собеседника бога, детальное описание сотворенного пространства сновидения, истинный цвет маховых перьев Ирната или покрой плаща Зебата.
Словом, вид у диры был настолько хищным, что Дэн почти поверил в реинкарнацию Бабы-яги. И пусть она приехала в замок на лошади – это еще не доказательство. Может, ступу в ближайшем лесу оставила вместе с избушкой на курьих лапах?
Однако вовремя подвернувшийся вопрос о храме Восьми под горами переключил диру с жажды немедленного допроса свидетелей на перебор мысленной картотеки информации. В конце концов Иргай объявила:
– В паре источников я встречала упоминания о древней святыне, таящейся под спудом камней, и о сокрытом пути к ней где-то в предгорьях Ликладика близ городка, ныне зовущегося Валидик. Но последнее из попавших мне в руки воспоминаний путника было полно сожалений об обвале, похоронившем экспедицию, отправившуюся на поиски скрытого пути. Храм, возможно, еще цел, не берусь утверждать, но дорога к нему непроходима. Потому, – дира воскликнула с энтузиазмом и рубанула воздух рукой, – нам просто необходим большой Рат!
– Нам? – удивленно вскинул бровь Ригет.
– Конечно! Или ты думаешь, мой мальчик, что я откажусь от роли консультанта похода истинных жрецов, пренебрегу шансом увидеть схождение-возвращение Восьмерых? И не смотри на мой возраст! Я еще достаточно крепка!
– Мы видим, – кисло согласился дядюшка, следя за тем, как энергичной козочкой скачет по храму дира. В сравнении с ней они все казались улитками, едва дошкандыбавшими до последнего порога.
Света, устав от бесплодных блужданий, снова остановилась перед чашами, полными огня. Она глядела на крылатого воина, поступившего с ними жестко, но благородно. Возможно, Ирнат знал что-то о своем храме, если посоветовал искать храм Восьми под горами? Может, тут действительно где-то спрятано яйцо как шанс на быстрое достижение цели? Но где? Разве крылатая статуя подскажет? Девушка тряхнула головой, метку Рата на запястье кольнуло, и рефлекторно согнувшаяся рука угодила в чашу голубого огня. Жара не было, зато пальцы ощутили чуть теплую – и это в полыхающем пламени, покатую твердость. Неужели? Девушка, сощурив глаза, всмотрелась в пламя, не отпуская руки с предмета, будто боялась его немедленного исчезновения.
– Тебя не обжигает пламя Ирната? – оживленно осведомилась бабулька.
– Пламя ритуальных чаш никогда не жалило истинных жрецов, мне говорил дед, – благоговейно добавил Нерпат, сам пытавшийся не раз коснуться заветного огня, но отдергивающий руку, когда ее начинало предупреждающе печь. Все-таки его метка была лишь татуировкой, полученной от наставника, а не истинным знаком, дарованным богом. Превращаться же в свежий окорок жрец не стремился, потому в чашу не лез. Грань между бездумным фанатизмом и истовым служением он осознавал четко.
Глава 19
О божественном птицеводстве
– Свет, эй, Свет? Ты чего, заснула? – Шепот брата вырвал девушку из задумчивости. – Замерзла? Греешься?
– Нет, кажется, я нашла, – удивленно прошептала юная жрица, опасаясь ошибиться. – Здесь что-то есть, круглое или овальное, и оно теплое, не как пламя, но тоже теплое и, кажется, живое…
– Я же сам зажигал огонь, чаши были пусты, – растерялся Нерпат.
