Ефремов даже смутился – кажется, он воспринял мой пассаж насчет замашек всерьез.
– Да, извините, не подумал… но и три тысячи шестьсот – тоже немало.
– Примете от благодарных потомков, мы же вроде договорились.
Конец марта, улица Крупской, вечер.
Шарошка, шумевшая почти полчаса подряд, за-тихла.
– Вить, посмотри, вон как оно уже блестит!
Нет, что руки у нее все в зеленых пятнах от пасты «ГОИ», это понятно. Но вот нос почему тоже зеленый? И левое ухо, правое не видно.
Вера протянула мне правый цилиндр от «Явы», в котором она полировала каналы. Я их чуть расширил и подогнал под картер, а окончательную полировку доверил девушке – иначе она бы меня совсем достала постоянными предложениями в чем-нибудь помочь.
– Перепускные – нормально, – резюмировал я, отложив статор, в который начал потихоньку вставлять неодимовые магниты. – А вот выпускной еще полировать и полировать. Пятна видишь? Тут, тут и еще вон там, у самого окна. Если оставить так, то на них будет оседать нагар, а это вызовет потерю мощности. Причем наверняка в самый неподходящий момент. В горах, например.
– Что-то я не помню в Крыму никаких гор.
– Так в Феодосии, где вы отдыхали, их и нет, это надо в сторону Ялты ехать. Но чего ты так уперлась именно в Крым? Там ты уже была, а на Кавказе еще нет.
– Это же дальше!
– Ага, километров на двести. Четыре часа очень неспешной езды. Я предлагаю – сначала в Джубгу, оттуда в Геленджик, а потом через Новороссийск обратно. Впрочем, там и Крым недалеко, если захочешь вдруг посетить знакомые места. Пофотографируешь, что в прошлый раз не вышло.
Да уж, на четырех пленках, что Вера отсняла в прошлогодней поездке, пригодными к печати оказались лишь полтора десятка кадров. Но она упорная, тренировалась всю зиму, и теперь есть надежда, что не меньше половины снимков получатся приемлемыми. Вера даже печать освоила!
В нашей квартире была довольно большая прихожая, она же коридор, но одними размерами ее достоинства не ограничивались. На противоположной от дверей в комнаты стене располагались двери в кладовки – мою и соседей. Две темных комнатки площадью по три с половиной квадратных метра. Моя стояла почти пустая, и с согласия соседей все вещи оттуда были переправлены к ним, а на освободившейся площади мы с Верой организовали фотолабораторию. Я купил увеличитель – польский «Крокус», и Вера начала бодро осваивать тонкости фотографического искусства. То, что в закутке было довольно тесно и двое там помещались с некоторым трудом, ее нисколько не смущало, скорее наоборот. Вера недавно вообще заявила, что вторая табуретка там лишняя, только занимает место, которого и так мало, а она и у меня на коленях прекрасно посидит.
Ну и Вера, естественно, тут же уцепилась за мое предложение насчет фотографии в отпуске.
– Ой, Вить, я тебе давно хотела сказать! Твой «ФЭД» – он, конечно, очень хороший аппарат, но больно уж старый.
Ты даже не представляешь, насколько, подумал я. Ему уже лет шестьдесят, он мне от отца достался. Правда, обращались с ним бережно.
– А недавно появился «Зенит-3», это вообще чудо! Он зеркальный и с большим видоискателем. Давай ты себе такой купишь? И экспонометр к нему, а то на глаз трудно выдержку определять. А я тебе с деньгами помогу, ты же знаешь, я весь июнь буду в Ботаническом саду МГУ работать, там заплатят целых шестьдесят рублей.
Я с трудом удержался от улыбки. Шестьдесят рублей, это ж какие деньжищи! Хотя у Антонова в ее возрасте примерно так и было, только не один месяц, а девять в году. Мать оформилась дворником по совместительству, но работал и получал деньги я – подметал и чистил снег во дворе нашего дома и соседнего. Сам, отец помогал только после сильных снегопадов.
– Я тогда таких снимков наделаю! – не унималась Вера. – И потом, в такой аппарат не жалко и цветную пленку заряжать, ты же обещал меня научить в цвете печатать. Давай прямо с этой получки, а?
Вообще-то деньги у меня и без получки были, но я не поддался и напомнил:
– Вер, если ты будешь только верещать, а не работать, то забудешь, что вон там в углу лежит и второй цилиндр, левый, к которому ты еще не приступала. На одном мы далеко не уедем. Да, и еще две головки, их тоже полирнуть не помешает. Про фотоаппарат я подумаю, но ты давай уж не сбавляй трудового энтузиазма.
– До ужина же почти час!
– Так тебе еще умываться, а это явно не пара минут. Или пойдешь за стол вся в зеленых пятнах, как какая-нибудь кикимора?
– Ой, да! А ты мне покажешь, как это зеленое отмывать? Я в таком еще ни разу не пачкалась.
– Вер, ну мне тебя что, как маленькую, умывать придется? А еще замуж собралась!
– Я не… – начала было девушка, но потом покраснела и пискнула:
– Кто тебе проболтался?
– Сам дошел, видно же.
– И ты согласен?
– Конечно, не волнуйся.
Я немного порылся в ящике стола и скоро достал искомую коробочку.
– Вот тебе колечко. Оно не обручальное, а просто для красоты. Ну и как напоминание, что у тебя есть я. Только прямо сейчас, на грязный палец, не надевай.
– Урааа!!! – завопила Вера, но тут же спохватилась: – Все, молчу, молчу. Иду работать. А когда закончу и умоюсь, ты меня поцелуешь? Хотя бы в щечку?
Снова зажужжала шарошка.
Если кого интересует, были ли шарошки в продаже в шестьдесят четвертом году, я отвечу честно – да хрен же их знает. Мне не попадались, но это еще ни о чем не говорит. Зато бормашин для зубных врачей было полно, и достать их гибкий вал с наконечником особого труда не представляло. А уж сделать из него шарошку и тем более, подходящий моторчик я подобрал в куче всякого барахла с разобранных установок на работе. Получился, конечно, не совсем дремель, но что-то достаточно на него похожее. Ну, а Веру я посадил именно на полировку оттого, что у нее пальцы тонкие. Гораздо тоньше, чем у меня, а при полировке каналов это важно. И вообще у меня будет хорошая жена, а мнение старого брюзги Антонова совершенно не волнует Витю Скворцова.
Глава 14
Магнитофон я отдал завлабу не в феврале, а в последний день марта. Задержка была связана с тем, что и лентопротяжку потребовалось слегка доработать, дабы она полнее соответствовала обновленной электронике. Завлаб отнесся к переносу срока с пониманием и даже спросил, не нужно ли оплатить не оговоренные заранее работы. На что я ответил в том духе, что, мол, если сам сразу не догадался, что такие доработки понадобятся, то сам и дурак. По уму за срыв сроков вообще полагается слегка уценить работу. Но на это завлаб не согласился, так что я получил свои пятьсот пятьдесят рублей.
Этот визит начальника не вызвал такого ажиотажа среди соседей, как первый, все-таки он был уже четвертым. Завлаб приезжал, чтобы забрать магнитофон после записи битлов всем желающим, затем в конце января привез его обратно и вот сейчас окончательно забрал, уже в преображенном виде.
