Все еще сомневаясь, он пристально всмотрелся в глаза Гончей, в которых отражалось такое же сомнение пополам с робкой надеждой, затем посмотрел на напряженное лицо Урантара, непонимающие физиономии смертных, вытянувшиеся лица светлых и вдруг прикусил губу.
Что сулят ему эти узы? И что это будет значить для Белика? Новую боль? Отчаяние? Вернувшиеся воспоминания? Может, страх? Неизвестно. Но проверять не хочется. И причинять ему боль тоже не хочется. А ведь он здорово рискует, навязывая себе вторую крепкую связь. Половинная мера, как наивно полагают светлые, его вряд ли устроит, иначе не смотрел бы он так сейчас! Да и невозможно это, если держишь хоть одну подобную ниточку. Однако раз Белик рискнул пойти на подобную жертву, значит, действительно проверял все это время? Изучал? Выискивал недостатки, зная, что скоро этот вопрос непременно возникнет? Специально провоцировал, стараясь понять и, быть может, принять? Возможно, когда-то он планировал провернуть это с кем-то из хранителей, а теперь вот передумал. Почему? Врагу ведь такого не предложишь, не попросишь о доверии. Кровному врагу — тем более. А кому тогда? Другу? Товарищу? Или тут что-то другое?
Таррэн тихо вздохнул.
Странно, что все так вышло. Странно, что Белик сам предлагает узы. Непонятно, что Траш не выказывает удивления, а Карраш только урчит и взволнованно грызет камни. Что здесь не так? Почему Белик все-таки решился? Что он в нем увидел? Решил ли простить? Надумал ли снова, как в прошлый раз, проверить?
«Гм, интересно, почему у Элиара такое странное лицо? — заметил вдруг Таррэн. — Не знал бы его раньше — и решил бы, что он собирается предложить себя, если я сейчас откажусь. Просто глаз с мальчишки не сводит! Ловит каждое его слово! Аж вперед подался, чтобы перехватить его взгляд, и, кажется, действительно готов… Нет, это просто невероятно! Поверить не могу! Что с ним вообще случилось за эти пару минут? Что со мной случилось за эти несколько дней?!»
Темный эльф вздрогнул, когда пристальный взгляд Гончей снова пронзил его душу до самого дна, внезапно ощутил, как в груди взволнованно шевельнулось его странное сердце, а затем увидел, как потеплели у Белика глаза, и со всей ясностью понял, что окончательно потерял рассудок.
ГЛАВА 12
Яркое солнце нещадно припекало, заставляя нагретый воздух дрожать от жары и одновременно придавая безупречной черной гриве темного эльфа заманчивую синеву. Оно блистало, играло, задорно переливалось в его длинных волосах, делая его похожим на объятую янтарным пламенем скульптуру, которая отличалась от настоящей статуи только взволнованно трепещущими ноздрями и этими шелковистыми волосами.
— Что ты делаешь? — поинтересовался Белик, лениво развалившись на плоском камне и с почтительного расстояния изучая медитирующего эльфа.
Тот сидел поодаль, скрестив ноги и старательно шевеля губами, будто разговаривал с невидимым собеседником. Глаза плотно закрыл. Руки расслабленно уронил на колени, пальцы сложил совсем уж странным образом в какую-то незнакомую фигуру. Оба его меча лежали рядом — только дотянись, сброшенная куртка валялась где-то, штаны он закатал до колен, чтобы не мешали, а сапоги снял сразу, как только выставил защитный контур — благо, магией сейчас можно было пользоваться.
— Эй, ты меня слышишь? Что делаешь, спрашиваю!
— Пытаюсь увидеть твою настоящую ауру, — наконец отозвался Таррэн, не открывая глаз. — Раз уж мне придется держать узы, то надо создать их хотя бы за пару часов до тропы, чтобы успеть привыкнуть.
— И как, получается? — с нескрываемым ехидством пропел мелкий наглец, беззаботно покачивая ножкой. — Что-то ты долго возишься с моей скромной персоной.
Эльф тихо фыркнул:
— Не мешай, «персона». Если я один раз пробил твой щит, то смогу и второй.
— Ну-ну.
Таррэн только вздохнул. Ну вот, стоило им удалиться от тропы, взобраться на соседнюю скалу по издевательски крутой лестнице и остаться одним, как с дурного пацана мигом слетела вся значимость и холодность. Куда-то безвозвратно пропало тоскливое ожидание в голосе, мигом исчезла скорбная складка в уголках рта, глаза вновь заблестели нездоровым азартом, утратив странное очарование. И вот нате вам — язвительный мелкий гаденыш опять тут как тут, сидит и скалится, паразит. Наглый, ехидный, злорадный. А сосредоточенная и суровая Гончая, всего несколько минут назад требовательно смотревшая на эльфа у тропы, бесследно канула в небытие. Будто и не было ее никогда, а все остальное просто приснилось.
Таррэн снова вздохнул:
— И зачем я согласился?
— Что ты сказал? — немедленно встрепенулся Белик, приподнявшись на локте.
— Говорю, что добрался. Терпи, сейчас будет тошнить.
— Я тебе что, баба на сносях, чтобы меня… О-о-о, Торк! Ты не мог поаккуратнее?! — простонал вдруг пацан и под гадкую усмешку эльфа проворно скатился на плоский камень, держась за живот и старательно сдерживая рвотные позывы — верный признак начавшегося единения. — Дурак ушастый! Хоть бы предупредил!
— Помнишь, как ты меня кинул с гиенами? Терпи, малыш, скоро пройдет, — безмятежно отозвался темный эльф, одновременно перебирая в руках хрупкие лепестки чужой ауры, которые уже во второй раз откликнулись на его мягкий, но настойчивый зов.
Удивительно, но никогда прежде ему не доводилось призывать с таким нетерпением, как сегодня, с волнением ждать, тревожиться, страстно надеясь, что ответ все-таки придет. А поди же ты… сумел.
Кстати, Белик зря насмехался — аура у него все-таки была. Не обычная, как у людей; не яркая, как у истинного перворожденного, но была. Сам бы Таррэн, может, и не заметил, если бы однажды, совершенно случайно, не задел ее ненароком и не запомнил до последней черточки. Зато сейчас все оказалось гораздо проще, и теперь Белик точно никуда не денется.
За спиной Таррэна снова раздался сдавленный стон.
— Не называй… меня… малышом…
— Конечно, малыш.
— Зверь! — измученно прошептал мальчишка. — Ты бы хоть о Траш подумал! Чудовище, ей же тоже сейчас… о-о-ох!
Вспомнив про хмер, эльф слегка обеспокоился и проворно подполз к краю согретого солнцем уступа. Торопливо поискал внизу беликовских кошек, однако быстро убедился: Траш, как ни странно, чувствовала себя неплохо. Небрежно развалившись в тени длинной лестницы, она сладко дремала, положив страшную морду на разомлевшего от духоты Карраша и, похоже, ничуть не переживая по поводу того, что ее драгоценный малыш остался один на один с остроухим.
Неподалеку от хмер Седой и эльфы упорно бренчали железом. Рыжий под раздраженное ворчание Элиара без устали скакал по пыльным плитам, уклоняясь, падая и снова вставая. Аркан и Ирбис скрупулезно повторяли его движения, тщетно стараясь поймать тот таинственный ритм, с которым им вскоре предстояло штурмовать считающуюся непроходимой Тропу смертников. А Сова с Молотом, дожидающиеся своей очереди, тихо матерились сквозь зубы, неласково поминая Белика, из-за которого уже второй час чувствовали себя, как селедки в горячей коптильне.
