Таррэн обошел развалины несколько раз, постепенно расширяя район поисков, но с каждым кругом все больше хмурился, потому что не находил того, на что смутно надеялся. И только достигнув груды покореженного железа, некогда бывшего железной решеткой, внезапно остановился как вкопанный, с изумлением уставившись на вещицу, которой здесь было совсем не место. Маленькое напоминание о солнечном свете в этом царстве мрака. Скромное подношение, мимолетный знак того, что о страшной трагедии все еще кто-то помнит и скорбит: на плоском камне возле глубоко выжженной земли как на потемневшей от времени могильной плите вызывающе белел нежный, недавно сорванный цветок эдельвейса.
Дядько удивленно приподнял брови, когда расслышал подозрительно громкий треск и весьма неосторожный быстро приближающийся звук чужих шагов: обычно Таррэн был более аккуратен в лесу. Неужто сторожа так сильно повлияла на невозмутимого и сверхловкого эльфа, что тот напрочь позабыл о своем умении ходить совершенно неслышно?
Но спустя пару секунд брови у седовласого взлетели еще выше, потому что он наконец сумел найти причину такого поведения: по лесу, как выяснилось, шли двое, и только один из них производил этот шум.
— Шевелись давай! — хмуро велел Таррэн, подталкивая в спину незнакомого и чем-то весьма недовольного парня.
В ответ ему достался полный ненависти взгляд. Пленник слизнул кровь с разбитой губы и оскалился, прошипев в адрес эльфа сдавленное ругательство. Но темный тут же оборвал излияния невежи жестким хлопком по ушам. Сегодня он был не намерен сносить хамство, тем более от смертного, который не так давно выпустил стрелу ему в грудь. Таррэну повезло — по счастливой случайности его не ранило, а вот дыру в куртке теперь придется зашивать, что совсем не добавляло настроения.
Незнакомец от боли тихо охнул и невольно присел. После чего кое-как выпрямился и наконец шагнул на поляну. На него с нескрываемым изумлением воззрилось сразу восемь пар глаз.
— Ого! Таррэн, кого ты поймал на этот раз? — неподдельно восхитился Весельчак. — Раньше все кабанчиков да косуль подстреливал, а теперь, выходит, на людей перешел? Знаешь, я не больно-то уважаю человечину…
Таррэн раздраженно дернул щекой и подтолкнул незадачливого стрелка к костру, после чего с отвращением сбросил на землю чужой лук, меч и пояс с метательными ножами, а затем мрачно воззрился на молодого балбеса. Хорошо, что эльф вовремя вспомнил об обещанном проводнике, иначе воткнул бы сгоряча сразу оба меча. А этот криворукий болван отправился бы к своим богам быстрее, чем успел бы крикнуть: «Мама!»
— Урантар, у тебя все знакомые имеют нехорошую склонность стрелять из засады? — сухо осведомился эльф. — Скажи спасибо, что я не убил этого придурка с ходу, и угомони сопляка, будь так добр. А заодно предупреди, что в следующий раз я разделаю его на куски.
Дядько ошарашенно поднялся с поваленного бревна, во все глаза рассматривая смельчака, рискнувшего выпустить в темного эльфа стрелу: высокий, плечистый, ладно сложенный парень с густой гривой русых волос, стянутых на затылке в небрежный узел. С кривой усмешкой на губах и яростно горящими темными глазами, что выдавали в нем уроженца здешних мест. Он и сейчас лютым зверем смотрел на своего пленителя и, похоже, мечтал только об одном — чтобы какая-нибудь добрая душа разрезала веревки, потому что с заломленными за спину руками пытаться убить эльфа было абсолютно безнадежным делом.
— Ты где его взял?! — с неподдельным изумлением воскликнул Страж.
— У сторожи.
Парень снова зашипел, извиваясь в путах, как червяк на крючке, и даже попытался пнуть ушастого, но Таррэн коротким ударом снова заставил его скорчиться от боли.
— Урантар, скажи придурку, чтобы не дергался, а то в самом деле зашибу. Настроение, знаешь ли, не располагает к шуткам.
— Эй, угомонись! — послушно велел Страж. — Ты кто есть и какого Торка тут делаешь?
— Он разве не с тобой? — удивился эльф.
— Нет, конечно! В первый раз его вижу!
— Ясно… Не повезло тебе, мальчик, — процедил Таррэн, приготовившись хорошенько пнуть упрямца. — Раз ты не тот, кто нам нужен, то я зря сохранил тебе жизнь. Сейчас мы это исправим.
— Погоди! — спохватился Весельчак. — Таррэн, стой! Пусть сперва скажет, кто он такой и откуда выискался. Урантар, я так понял, это не твой человек?
Дядько медленно покачал головой:
— Нет. Не видел его никогда.
— Эй, сурок! Ты кто будешь?
Молодой воин враждебно зыркнул по сторонам, обежал яростно сверкающими глазами незнакомые лица и упрямо поджал губы, явно собираясь играть в молчанку. Он как-то разом подобрался, ощетинился и отступил на шаг, даже пригнулся, намереваясь дорого продать свою жизнь. Безоружный, связанный… шансов против шестерых наемников и троих эльфов у него, конечно, не было. Но он все равно неотрывно следил за темным, к которому, судя по всему, имел какие-то личные счеты.
— Та-а-ак, — озадаченно протянул седовласый. — Кажется, его придется пытать.
— Зачем же так грубо? — неожиданно промурлыкал Элиар, мягко скользнув к напрягшемуся парню.
Тот и пикнуть не успел, как сильная рука буквально отшвырнула его прочь, с ужасающей мощью припечатав к ближайшему дереву. Затем безжалостно надавила на горло, заставив судорожно хватать ртом воздух, буквально вмяла затылком в кору и подозрительно легко приподняла над землей.
— Ты ведь и так все мне расскажешь? Верно? — вкрадчиво поинтересовался эльф, сверля горящими глазами побагровевшее лицо незнакомца.
Парень вздрогнул всем телом, как-то разом посерел, покрылся мелкими бисеринками пота и вдруг обмяк, не в силах оторвать взгляда от бешеных зеленых огней, стремительно ломающих волю и разум, гасящих чувства и оставляющих только воспоминания. Особенно те, полузабытые и с годами потускневшие, которые до сих пор причиняли немилосердную боль.
Он непроизвольно замер и вдруг поплыл.
Ночь. Свирепый ветер нещадно рвет сухие листья с увядающих деревьев, будто намереваясь раздеть их насильно, не дожидаясь, пока в леса властной царицей придет осень. В свете мертвенно-желтой луны оголившиеся ветки выглядят неуютно, топорщатся острыми сучками, то и дело норовя выколоть глаза. Холодный ветер зловеще воет в опустевших верхушках, мерзкими щупальцами забираясь под одежду, и настойчиво напоминает, что детям не место в ночном лесу.
Словно подтверждая эту мысль, где-то неподалеку противно скрипнуло дерево, затем еще одно. Совсем рядом ухнул невидимый филин. Но стремительно мчащийся по утоптанной тропке мальчишка словно не замечает — с коварной улыбкой летит в темноте, прекрасно зная, что уж сегодня-то до условленного места он непременно добежит первым.
— Литу-у-ур! — испуганно донесся сзади звонкий голосок, и он с удовлетворением убедился, что оказался прав: девчонки только хорохориться любят, а как до дела доходит, так и сдаются. Вон как испугались бежать ночью наперегонки от дома до Малой сторожи! Прямо сейчас заплачут!
